Наташа Мишина: Декретные материалы

Нет, ну правда. Откуда мужчина может знать, легко рожать или тяжело? Мы же никак не комментируем умение пи́сать стоя. Просто молча завидуем. Удобно, практично.

Мы так не умеем.

Лично у меня после Мишкиного появления было ощущение, что по мне асфальтоукладочный каток проехал.

Дальше будут страшные вещи, поэтому, если вдруг вы мужчина и случайно купили эту книгу, НЕ ЧИТАЙТЕ ДАЛЬШЕ. ВОТ ПРЯМО СЕЙЧАС ЗАКРОЙТЕ КНИГУ, ПОЛОЖИТЕ ЕЕ НА СТОЛ И СДЕЛАЙТЕ ПЯТЬ ШАГОВ НАЗАД.

Спасибо.

Теперь мужская психика не пострадает.

А мы продолжим. Женскую психику ничем не удивишь.

Я как-то раз у себя в «Инстаграме» написала, что после родов очень боялась сходить в туалет по-маленькому, потому что не понимала, как можно пи́сать тем местом, через которое несколько часов назад вылез твой ребенок. Интеллектуальная часть женской аудитории написала мне тогда, что стыдно не знать, что писает женщина через уретру, а рожает через влагалище.

Скорее всего, так и есть.

Но почему-то не стыдно.

Я, когда была маленькая, решила заварить себе чай в бабушкином граненом стакане. Заварку положила, кипяток начала наливать, а у стакана — хрясь! — и дно отвалилось.

Так вот. Я, когда рожала, чувствовала себя этим самым стаканом, у которого оторвало дно. Мне казалось, что я рожаю писей, попой и немножко пупком.

Про покакать я вообще промолчу. А то вдруг те мужчины, которых я в начале главы выгнала, не ушли и подглядывают.

Время в послеродовой палате тянется ме-е-е-едленно-медленно. Как очередь в офисе «Почты России».

Помню, что болело все. Очень хотелось поспать и съесть жирный пончик, но ни то ни другое не представлялось возможным. Нам не разрешали выключать свет в палате, чтобы медсестра всегда могла зайти и посмотреть, как дела. Пончик тоже не давали почему-то. Жестокие люди…

Первые сутки в новом статусе мамы сложновато. Ты пытаешься поговорить с ребенком — он молчит и прикидывается все время спящим. Он ни на кого не похож, он не пьет кофе и, вообще, какой-то странный…

Но проходит пару дней, небо остается на месте и не собирается падать на голову.

Ребенок наконец-то перестает быть красным, как после бани, и приобретает нормальный человеческий цвет кожи. Ты учишься подсовывать детенышу, нет, не пончик, — грудь, одной рукой подмывать маленькую жопку, и все вроде бы ровно, но…

Но кому-то в этот момент явно везет больше. Молодому папе, например. Вселенная выравнивает эмоции. Если кому-то очень не очень, то кому-то другому может быть прям вполне так ничего себе.

Тот самый случай, когда повод, желание и возможности папы совпадают.

Папа едет обмывать сына.

Несправедливостей в мире много. Например, всё.

Начнем с того, что этот прекрасный мир создал мужчина. Видимо, в этом причина всех гендерных проблем.

Мужчины сильнее. И выше. Им не нужно вставать утром раньше на полчаса, чтобы накрасить лицо. Потому что мужское лицо прекрасно по определению.

У некоторых из мужчин очень длинные ноги. Красивой формы. И их не нужно брить.

У мужчин гораздо крепче нервная система. Ну еще бы!

Им не нужно нервничать в пубертате, когда же вырастет грудь, потом не нужно нервничать, ну почему же она не выросла, а после кормления не нужно нервничать по поводу обвисшей груди.

Кстати, насчет кормления. Кормить мужчинам вообще не нужно.

В отличие от нас.

Поэтому, пока я старательно училась прикладывать новорожденного Михаила к источнику пропитания, Мишин папа вел себя как настоящий мужчина. То есть отмечал с друзьями рождение сына.

Как сказал кто-то из великих:

Мужчина не мальчик, он по танцполу не плачет.

Он отдыхает не в клубе, он отдыхает на даче…

Хотя не факт, что не в клубе. Отметить рождение наследника(цы) для молодого отца — дело чести.

Как праздновал Игорь, я знаю в общих чертах, не хочу травмировать психику. Но однажды, еще лет за пять-шесть до дня икс, случилось мне в одном московском караоке-клубе наблюдать, как новоиспеченный отец радуется прибавлению в семействе.

Со стороны складывалось впечатление, что папашу покусал бешеный вэдэвэшник, потому что он орал громче музыки: «Сы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ын! СЫ-Ы-Ы-Ы-Ы-ЫН! СЫ-Ы-Ы-ЫН (что-то нецензурное)!» — и порывался разбить бутылку шампанского себе о голову.