Александр Королев - Илья Муромец

Константин Багрянородный . Указ. соч. С. 394, коммент. 23; 399–400, коммент. 4; Поулик Й . Вклад чехословацкой археологии в изучение истории Великой Моравии//Великая Моравия… С. 43; Краткая история Венгрии с древнейших времен до наших дней / Т. М. Исламов, А. И. Пушкаш, В. П. Шушарин; отв. ред. Т. М. Исламов. М., 1991. С. 15.

В «Повесть временных лет» под 898 г. было вставлено «Сказание о переложении книг на славянский язык», в котором содержалась информация о знаменитой миссии Кирилла и Мефодия. Ни о предшествующей истории Великой Моравии, ни о ее последующей судьбе и гибели мы из летописной статьи не узнаем, если, правда, не считать замечания о том, что «начали воевать венгры с греками», а затем «стали воевать против моравов и чехов». Интерес и уважение к деятельности братьев на Руси сохранялись стабильно в течение длительного времени — именно благодаря этому до нас дошла большая часть великоморавского письменного наследия, среди которого первое место, несомненно, занимают пространные, так называемые «паннонские», жития Кирилла и Мефодия. В настоящее время известно всего 48 списков житий Кирилла, из них 39 — русские ( Рогов А. И . Великая Моравия в письменности Древней Руси // Великая Моравия… С. 277). Не исключено, что знаменитая летописная «Речь философа» с призывом креститься, обращенная к Владимиру Святому, возникла как произведение в Моравии, а затем была уже летописцами вложена в уста «философа» ( Львов А. С. Исследование «Речи философа» // Памятники древнерусской письменности. М., 1968. С. 392–394). Известны и другие примеры культурного и религиозного взаимодействия Моравии, Чехии и Руси. В этой связи любопытна гипотеза Н. К. Никольского, который, исследовав «Повесть временных лет», пришел к выводу о том, что в основе «Сказания о переложении книг на славянский язык» лежит некая «Повесть о полянах-руси», представлявшая русов и мораван единым народом ( Никольский Н. К . Повесть временных лет, как источник для истории начального периода русской письменности и культуры: К вопросу о древнейшем русском летописании. Вып. 1 // Сборник по русскому языку и словесности. Т. 2. Вып. 1. Л., 1930).

Ширинский С. С. Археологические параллели к истории христианства на Руси и в Великой Моравии // Древняя Русь и славяне. М., 1978. С. 204–205.

Рыбаков Б. А . Язычество Древней Руси. М., 1988. С. 394–395.

Глазырина Г. В . Указ. соч. С 199, прим. 38.

Paprocky z Hlohol В. ZrcadloČech a Moravy. Praha, 1941. S. 46.

Pessina de Czechorod T. J . Mars Moravicus. Pragae, 1677. S. 230.

Там же. S. 230–233; Stredowsky J. G . Sacra Moraviae historiae sive vita ss. Curilli et Methudii… Welehradensium archiepiscoporum, meritis Moraviae, Bohemiae, superioris Silesiae, Gazariae, Serviae, Croatiae, Mengrilliae, Gircassiae, Bulgariae, Trilalliae, Bosniae, Russiae, Dalmatiae, Pannoniae, Daciae, Carintiae, Canioliae et universal pene Slavonic relantissimorum apostolorum. Solisbaci. 1710. S. 395, 493–494, 497, 501–503, 504, 511–517, 523, 540–543.

Отмечу, что я далеко не первый занялся изучением информации о князе-беглеце Олеге. Авторитетный славист А. В. Флоровский, разобрав известия Папроцкого и Пешины, в целом скептически отнесся к достоверности этих данных ( Флоровский А. В . Русское летописание и Я. А. Коменский // Летописи и хроники. 1973. М., 1974. С. 315–316). Позднее данные об Олеге использовали разные исследователи. А. Г. Кузьмин (см.: Кузьмин А. Г . Падение Перуна. М., 1988. С. 153–154) — мой научный руководитель, он и обратил внимание студента, увлеченного ранней русской историей, на этот сюжет. Аполлон Григорьевич познакомился с известиями об Олеге Моравском не по «первоисточникам» (Б. Папроцкий и др.), а в переложении католического церковного историка конца XVIII в. X. Ф. фон Фризе (сочинение последнего «История Польской церкви от начала христианства в Польше до наших дней» вышло на русском языке в Варшаве в 1895 г.). Фризе знал историю Олега в «редакции» Пешины и Стржедовского. А. Г. Кузьмин полагал, что в основе информации западнославянских писателей лежали какие-то неизвестные «моравские хроники». Г. М. Филист ( Филист Г. М . Введение христианства на Руси: предпосылки, обстоятельства, последствия. Минск, 1988. С. 97) также основывался на книге Фризе. А. В. Назаренко ( Назаренко А. В . Русь и Германия в IX–X вв. //Древнейшие государства Восточной Европы. Материалы и исследования. 1991. М., 1994. С. 131, прим. 159) шел от статьи Флоровского, но добросовестно просмотрел труды Папроцкого и Пешины, выбрав, без объяснений, вариант Папроцкого, который заинтересовал исследователя в связи с предполагавшимся им фактом заключения русско-германского союза при князе Ярополке Святославиче.