Александр Королев - Илья Муромец

Настоящим откровением стало обнаружение на рубеже XIX–XX веков былин у казаков. Первым нашел былины в далеких Якутске и Средне-Колымске у местных русских (потомков казаков-первопроходцев) сосланный сюда Владимир Германович (до принятия крещения — Натан Менделевич) Богораз (литературный псевдоним — Тан) (1865–1936). Суровую ссылку на 10 лет в арктический Колымск он получил в 1889 году. К моменту отправления по этапу социалист Владимир Богораз успел недолго поучиться на естественном отделении физико-математического и экономическом отделении юридического факультетов Петербургского университета. За участие в радикальных студенческих кружках он получил ссылку, а за организацию забастовки — 11 месяцев тюрьмы. Потом были участие в поздней «Народной воле», новый арест, почти три года ожидания в тюрьме приговора и, наконец, путь в Средне-Колымск — путь протяженностью в 12 тысяч верст, растянувшийся на год. Уже в Якутске дальнейшее продвижение представлялось невозможным — дыхание в груди застывало от холода. Но поехали дальше — в Средне-Колымск. Ко всему человек, в конце концов, привыкает. По прошествии времени Богораз будет вспоминать эти тяжелые годы с юмором и даже теплотой. {33} 33 Деятели СССР и революционного движения России: Энциклопедический словарь Гранат. М., 1989. С. 236–237. Власти загнали в Средне-Колымск — единственный город в этой местности — полсотни политических ссыльных, не подумав, что для их охраны здесь имеется всего 15 казаков. Неизвестно кому кого следовало опасаться! В результате охранявшие решили не ссориться с охраняемыми, предоставив им полную свободу действий — всё равно никуда не денутся. С одной стороны, ссыльные были обречены на тяжелый физический труд: хочешь выжить, изволь и рыбы наловить, да с запасом, пудов эдак 60, и дров заготовить до сотни кубов, а вода для питья — из речки, для того, чтобы зимой напиться, надо пробуравить лед толщиной в печатную сажень. Но с другой стороны — чтение запоем, споры-разговоры с товарищами, сочинение стихов, написание романов и, наконец, нескончаемая картежная игра с разными вариациями, часто в компании с исправником, который, наслушавшись разговоров поднадзорных, от скуки сам принялся изучать «Капитал». А кроме того, молодые люди, прибывшие из цивилизованной части Империи, пользовались огромным успехом у местных девушек… Когда Колымск окончательно надоел, Богораз начал путешествовать — забирался и к чукчам, и к ламутам, и к якутам, и к эскимосам. Ездил верхом на оленях, питался всякой падалью и гнилью, как это принято у аборигенов, учил языки и собирал фольклор — тоже дело непростое: сначала надо записывать на морозе карандашом, пока руку не отморозишь, а затем, уже в тепле, разбирать записанное и переписывать оленьей кровью (вместо чернил).

В 1898 году Богораз, отбыв наказание, приехал в Санкт-Петербург, привезя с собой массу всякого этнографического материала, в том числе полтора десятка былин. Ссылка нисколько его не перевоспитала — в будущем Владимира Германовича ждали метания между партиями, научные экспедиции, журналистика и романистика, стихи и проза, бесконечное противостояние властям (он раз двадцать привлекался к суду, неоднократно сидел, хотя и недолго, и уже не тяжело), два раза Богораз объехал земной шар, с санитарным отрядом прошел страшную мировую войну. Октябрь, как это часто случалось со старыми оппозиционерами, он не принял, в Гражданскую войну потерял семью, потом примирился с большевиками и завершил свою непростую жизнь окруженный почетом — на посту директора Музея истории религии и атеизма Академии наук СССР.

Но это всё в будущем, а в начале XX века записанные В. Г. Богоразом тексты былин породили массу надежд: а ну как еще где-то что-то есть! Кроме Колымского края, бытование былин зафиксировали в Нерчинске, Енисейской и Иркутской губерниях, в Амурской области. Конечно, былинными «очагами», такими как Барнаул, не говоря уже об Олонии, указанные местности не были. Но все-таки… Кое-что удалось обнаружить братьям Александру и Владимиру Железновым у уральских казаков, а М. П. Карпинскому — у гребенцев. Наконец, в мае 1902 года последовало распоряжение военного министра А. Н. Куропаткина об организации собирания народных песен в каждом казачьем войске — и работа закипела! А. А. Догадин обследовал районы поселения астраханских казаков, А. И. Мякутин — оренбургских. Но особо стоит отметить труды Александра Михайловича Листопадова (1873–1949), изучавшего народную песню в области Войска Донского — местности, откуда вышли все прочие казачьи войска России. Листопадов был сыном священника, окончил Новочеркасскую духовную семинарию, учительствовал в родной хуторской школе, пытался учиться в Московской консерватории и Московском университете — но закончить их не сумел. В октябре 1902-го — июне 1903 года А. М. Листопадов вместе с другим собирателем С. Я. Арефиным, получив финансовую поддержку Областного статистического комитета области Войска Донского, объездил в поисках песен Донской край (всего преодолев 2500 верст). В 1904 году, уже в одиночку, он совершил еще одну экспедицию по Дону. За это время удалось записать 720 казачьих песен: исторических, лирических, обрядовых и былин. В 1911 году вышел в свет сборник «Песни донских казаков, собранные в 1902–1903 гг. Выпуск 1», включавший 107 текстов. К тому времени Листопадов, также отметившийся в оппозиционной деятельности, оказался в ссылке в Саратове, где преподавал. В Новочеркасск он вернулся только после революции. И лишь с 1936 года смог, наконец, полностью отдаться любимому делу — казачьей песне. Он стал руководителем ансамбля донских казаков в Ростове-на-Дону. {34} 34 Иванова Т. Г . История русской фольклористики XX века: 1900 — первая половина 1941 г. СПб., 2009. С. 226–228.