Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова [т. 4]

Между тѣмъ какъ все сіе продолжалось, происходило у насъ много всякой всячины. И сколько духъ мой не былъ огорченъ и обуреваемъ сожалѣніемъ о сей любимой моей дочери, но я при всемъ томъ не оставлялъ заниматься и прочими своими дѣлами, а особливо бывшими тогда въ самомъ развалѣ многими садовыми и другими работами. Пристройка моя приходила тогда къ своему окончанію, и я имѣлъ множество хлопотъ при обдѣлываніи оной внутри и дѣланіи ея къ житію удобною. Надлежало класть въ ней печи, оклеить ее обоями, подбѣлятъ потолки, дѣлать перегородки и прочее, и прочее. И какъ сначала она намъ, во время дочерниной болѣзни, ни мѣшала и къ душевному безпокойству ни прибавляла много и тѣлеснаго, но наконецъ удалось мнѣ ее къ половинѣ іюня совсѣмъ кончить. И мы, переходя въ нее, перевели съ собою уже любезную, начавшую тогда выздоравливать дочь нашу и имѣли сугубое тогда удовольствіе, ибо съ одной стороны нажили себѣ просторъ, а съ другой — могли ласкаться уже надеждою, что дочери своей мы не лишимся.

Къ самому сему же времени отдѣлался и г. Михайловъ, расписывающій весь нижній этажъ дворца нашего. И легко можно заключить, что и сія работа также ежедневно привлекала меня къ себѣ и заставляла пробывать у него по нѣсколько иногда часовъ времени.

Что касается до сада, то въ ономъ во все сіе время произведено было мною множество дѣлъ, и ими занимался я еще болѣе, нежели въ минувшее лѣто и имѣлъ столько труда и безпокойства душевнаго и тѣлеснаго, что два раза самъ занемогалъ. Едва-было не нажилъ себѣ лихорадки и на-силу-на-силу успѣлъ ее захватить въ самомъ началѣ, и съ тѣмъ декоктомъ своимъ отлѣчиться. Наиглав- иѣйшія работы мои состояли: въ отдѣлкѣ помянутыхъ двухъ фальшивыхъ фигуръ: въ раскапываніи многихъ мѣстъ въ горахъ, отчасти для удобнѣйшихъ въѣздовъ на горы, отчасти для спокойнѣйшей ходьбы при гуляніи, въ устиланіи многихъ мѣстъ дерномъ; въ откопаніи найденнаго стариннаго тайника или потаеннаго, высѣченнаго въ самой древности въ горѣ сей, къ водѣ схода изъ бывшей тутъ въ старину крѣпости; въ отдѣлкѣ моего каскада и каменной на верху его построенной бесѣдки, въ отдѣлкѣ нижняго большаго водоема и островка посреди онаго, съ поставленною на немъ статуею; въ раскрашиваніи каменной ротунды; въ расширеніи моего большаго водовода и сдѣланіи его прочнѣйшимъ чрезъ устланіе дна и краевъ его плитами и каменьями; въ основаніп еще новыхъ водоводовъ изъ магазейнаго парка; въ сдѣланіи въ ономъ новыхъ украшеніи; въ основаніи и назначеніи многихъ другихъ мѣстъ для водяныхъ резервуаровъ или водохранилищъ; въ разрытіи и пріуготовленіи мѣста для затѣваемаго фонтана; въ сдѣланіи разныхъ деревянныхъ и раскрашенныхъ сидѣлок; въ построеніи новыхъ кирпичныхъ сараевъ для заготовленія кирпича къ будущимъ строеніямъ; въ построеніи многихъ мостовъ для спокойнаго переѣзда чрезъ вершины, въ досажденіи опять многихъ тысячъ дикихъ и плодовитыхъ деревъ и кустарниковъ и множествѣ другихъ разныхъ мелочныхъ работъ. И какъ все сіе не только надлежало мнѣ самому назначать и всѣ работы расдо- рядить, но и за самымъ производствомъ ихъ въ разныхъ мѣстахъ имѣть частое смотрѣніе, то легко можетъ всякій заключить, сколь многочисленнымъ надлежало быть въ сіе время трудамъ и хлопотамъ моимъ. Словомъ, ихъ такъ было много, что я самъ себѣ дивился, какъ успѣвалъ я все то дѣлать и переносить всѣ труды сіи.

Но какъ бы то ни было, но я, несмотря и на частые бывшіе въ семъ году въ началѣ большіе и проливные дожди мѣшавшіе мнѣ въ работахъ, успѣлъ и въ теченіе одного мая мѣсяца весьма многое сдѣлать и имѣлъ притомъ удовольствіе видѣть у себя одного иностраннаго знаменитаго путешественника, ѣздившаго по всему свѣту для обозрѣнія всего любопытнаго. Былъ то нѣкакій графъ Мантейфель, человѣкъ молодой и очень любопытный и знающій. Разнесшаяся повсюду слава о нашемъ Богородицкѣ побудила его нарочно къ намъ пріѣхать, и я принужденъ былъ его, вмѣстѣ съ спутникомъ его, всюду-и-всюду и по всѣмъ зданіямъ и мѣстамъ выводить и все-и- все имъ показывать. Оба они смотрѣли на все съ превеличайшимъ любопыт- ствомъ и удовольствіемъ, а всего болѣе наша церковь и мой гротъ, который имъ отмѣнно полюбился, и зеркальная дверь и ихъ такъ хорошо обманули, что и они посхватали съ себя свои картузы для поклона на встрѣчу къ намъ самихъ ихъ идущихъ. Они расхвалили въ-прахъ меня за выдумку совсѣмъ новаго рода украшенія и признавались, что она зрѣнія въ особливости достойна. Когда же завелъ я ихъ противъ отдѣльныхъ уже тогда моихъ фальшивыхъ фигуръ, то они поразились такимъ удивленіемъ, что изобразить онаго были не въ состояніи и признавались, что они сколь много ни путешествовали уже по свѣту, но нигдѣ такихъ рѣдкостей не видывали, каковыми почитали они сіи фигуры, мой гротъ, а всего паче мою песчаную рюнну и пещеры, которыя превозносили они до небесъ похвалами. Да и все расположеніе сада такъ имъ понравилось, что они приписывали ему и мнѣ тысячу похвалъ и поѣхали от меня, принося мнѣ множество благодареній за доставленное имъ мною удовольствіе. Чѣмъ и я съ моей стороны былъ очень доволенъ, ибо считалъ сіе наилучшею за всѣ труды мои наградою.