Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова [т. 4]

Итакъ, на другой же день послѣ того съѣхавшіеся подводы и начали у меня сіи струбы разбирать и возить въ назначенное мѣсто, а плотники, по назначенію моему, оные ставить. Между тѣмъ другіе возили изъ лѣса бревенья, а иные откомандированы были для покупки и привоза нужнаго на обивку всего сего зданія снаружи и внутри теса, гвоздей и прочаго. Каменщики же, между тѣмъ, копали четвероугольную внутри яму и готовили для обдѣлки оной внутри уступами бѣлый камень, и все сіе закипѣло такъ скоро, что въ теченіе одной недѣля, не смотря на всю огромность и величину, воздвигнулось у меня сіе огромное зданіе вчернѣ и осталось только оное снаружи распестрить и раскрасить такъ, чтобъ оное походило на старое каменное. Но сіе не такъ уже легко и скоро можно было сдѣлать какъ прочее. Потому что какъ все разсказывать надобно было съ мыслями и подъ натуру, и сего, кромѣ самого меня, не могъ никто иной произвести въ дѣйство, — то принужденъ былъ самъ я приняться при помощи нашего малера, моего сына и штукатура за сіе дѣло, и лазая по подмосткамъ, не только назначать имъ какъ, гдѣ и какими красками по назначеннымъ самимъ мною чертамъ размазывать, но и самъ иное, надѣвъ на себя запанъ (sic), кистями мазать. Я занимался тѣмъ нѣсколько дней сряду, не заботясь ни мало, буду ли я такъ запачканъ, какъ чумичка, разными масляными красками. По какъ бы то ни было, но поспѣшность моя и прилежность въ семъ дѣлѣ такт, были велики, что къ половинѣ сего мѣсяца поспѣло все зданіе сіе у меня совершенно и вылилась изъ него штука, превзошедшая и собственное мое воображеніе, и такая, которою не только кто- нибудь, но и самъ не могъ довольно налюбоваться. Она оживотворяла собою всю ту часть сада, гдѣ она была воздвигнута, и сдѣлала ее почти лучшею изъ всѣхъ прочихъ. Сама вершина совсѣмъ от него преобразилась и не только потеряла всю прежнюю свою дурноту, пустоту и дикость, но составила собою наипрекраснѣйшую садовую сцену. А что всего удивительнѣе, то само собою открылось за симъ зданіемъ такое нѣчто, чего я и въ мысляхъ не имѣлъ дѣлать, и что меня до чрезвычайности обрадовало и увеселило, а именно: необыкновенная и удивительная способность онаго къ произведенію эхи (sic).

Открылось сіе и узнали мы о томъ совсѣмъ нечаянно и по самомъ уже окончаніи сего зданія. Мнѣ надобно было велѣть разрыть гораздо шире и сдѣлать просторнѣйшимъ тотъ уступъ въ косинѣ берега вершины сей со стороны сада, по которому веденъ былъ водоводъ, и сдѣлать тутъ широкую порядочную и пескомъ усыпанную дорогу, но которой бы къ зданію сему, даже въ экипажахъ, спокойно подъѣзжать было можно. Я какъ при семъ расшириваніи уступа и дѣланіи дороги случилось мнѣ, однажды стоючи сажень за семдесятъ от сего зданія, обратясь къ нему, закричать къ садовому ученику, тамъ бывшему, и произнести громко слово «Ѳедотѣ», поелику такъ садовника звали, — то вдругъ не вѣдомо какъ поразится я удивленіемъ, что, по прошествіи одной или двухъ секундъ, эхо отвѣтствовало мнѣ, и точно какъ бы другой человѣкъ, и выговорило наияснѣйшимъ образомъ все помянутое слово: «Ѳедотѣ». «Ба, ба, ба! воскликнулъ я, удивясь такому прекрасному эху: это что-то мудреное и удивительное», ибо признаться надобно, что сколько разъ до того я не слыхивалъ эхо, но такова прекраснаго никогда еще мнѣ слыхать не случалось. Я повторялъ кричаніе свое другой и въ третій, и въ четвертый разъ, произнося разныя слова; и удивленіе, совокупно съ удовольствіемъ, во мнѣ увеличивалось съ каждымъ разомъ, и до того, что я самъ почти себѣ не вѣрилъ, что нечаяннымъ образомъ удалось мнѣ смастеритъ такую штуку, о которой навѣрное я заключалъ, что она болѣе всего всякаго удивлять будетъ, и какой другой нигдѣ подобной нѣтъ.

Да и въ самомъ дѣлѣ: достойно было удивленія, что все сіе сдѣлалось само собою нечаянно и произошло единственно оттого, что стѣна зданія сего, будучи построена вертикально, обита была сплошь гладкимъ и сухимъ тесомъ и по оному росписана красками, и потому въ состояніи была отражать от себя прилетающій къ ней звук голоса и возвращать его прямо, тою же чертою, но воздуху, назадъ. Но надобно-жъ было нечаянно случиться такъ, что я при первомъ моемъ кричаніи стоялъ въ такомъ точно отдаленіи от сего зданія, какое нужно было для услышанія явственнаго, и совершеннаго соотвѣтствія, и въ такомъ пунктѣ мѣста, которое было прямо въ разрѣзъ противъ зданія, то есть на точно перпендикулярной линіи от передней стѣны зданія, и чрезъ что молено было отраженію голоса по той самой чертѣ прилетѣть обратно ко мнѣ. Послѣ узналъ я, что если сажени на двѣ подняться съ того пункта въ правую или лѣвую сторону, то никакова соотвѣтствія не было слышно; а когда нѣсколько саженъ подвинуться къ зданію ближе, то хотя и было слышно эхо, но далеко не столь явственное и замедлительное, а поспѣшнѣйшее. Словомъ: случилось сіе такъ хорошо, что мнѣ, и сколько-бъ искавши, не найтить лучшаго къ тому мѣста, а такова прекраснаго эхоническаго зданія со всею остротою своего разума не выдумать.