Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова [т. 4]

Въ 25 день сего мѣсяца праздновала госпожа Дурова день именинъ ея супруга и сдѣлала большой пиръ, на который приглашены были всѣ мы, но и городскіе, и обѣдъ былъ пышный. Однако, всѣмъ намъ было что-то не очень весело въ сей день. На другой день послѣ сего ѣздили всѣ мы къ старшей дочери моей въ Ламки, гдѣ услышалъ я, что въ Тулѣ хотѣли сватать невѣсту госпожу Мансурову, дочь Сергѣя Гарасимовича, Елизавету. Намъ сіе и нравилось, и нѣтъ, ибо невѣста сія была не слишкомъ завидна. А потому мы сіе и не уважили, и тѣмъ паче, что мы не имѣли никакой еще причины спѣшить женитьбою сына моего, хотя онъ и достигъ уже до такихъ лѣтъ, что ему жениться было можно.

Вскорѣ за симъ, сынъ мой рѣшился опять съѣздить на короткое время въ нашу деревню: нѣкоторыя нужды и обстоятельствы того требовали. Предъ отъѣздомъ своимъ, ѣздилъ онъ къ бѣдному отцу Ѳедоту, котораго онъ искренно и сердечно любилъ, прощаться; ибо не надѣялся при возвращеніи своемъ застать его въ-живыхъ, который въ самомъ дѣлѣ тончая часъ-отъ-часу, на другой же день такъ притрудалъ, что прислалъ за мною, чтобъ я скорѣе ѣхалъ къ нему, ибо онъ находился въ опасности. Мы поскакали тотчасъ къ нему съ Ольгою моею дочерью, но нашли его опять отдохнувшаго нѣсколько и съ цѣлою чашею крови передъ собою. Намъ пришла мысль дать ему пріемъ нашего врачебнаго камня; онъ согласился на то, и мы цѣлый день радовались услышавъ, что съ той минуты кровь унялась, какъ выпилъ онъ камень. Но радость наша была недолговременна: передъ вечеромъ услышали мы, что кровь опять пошла, и что онъ, по совѣту моему, рѣшился велѣть себя особоровать масломъ, которое служеніе и произведено было надъ нимъ въ тотъ вечеръ. Послѣ чего сдѣлалось ему опять нѣсколько легче, но все не было никакой надежды о продолженіи его жизни.

Наступившій вскорѣ за симъ октябрь мѣсяцъ засталъ насъ въ прежнихъ упражненіяхъ и выпавшимъ снѣгомъ устрашалъ близостью зимы. Въ 4 день онаго съѣхались ближніе родные мои для празднованія вмѣстѣ съ нами день (sic) именинъ отсутственнаго сына моего, а въ седьмой день совершилось и мнѣ 57 лѣтъ от рожденія моего. Я возобновилъ въ оной предпріятіе свое вести себя впредь степеннѣе и со старостью моею сообразнѣе. По-утру былъ я у обѣдни и приносилъ Господу благодаренія за всѣ Его милости ко мнѣ, во все продолженіе моей жизни. Гостей у меня никакихъ въ сей день не обѣдало, ибо я не обык праздновать оный свѣтски. Съ сего времени по день именинъ моихъ не произошло почти ничего важнаго и особливаго, кромѣ того, что объявленъ былъ новый рекрутскій наборъ, и я горевалъ, что предстоятъ мнѣ опять скучныя дѣла по выбору людей въ рекруты. Пришла также почта и привезла намъ бумаги от г. Дурова съ новыми для насъ работами, хлопотами и досадами. Сей человѣкъ казался быть на то рожденнымъ, чтобъ всѣмъ досаждать своими выискиваніями и расчетами.

Ко дню именинъ моихъ съѣхались къ намъ всѣ ближніе наши родные, и я отпраздновалъ оный какъ водится, пригласилъ къ себѣ на обѣдъ г-жу Дурову и всѣхъ нашихъ городскихъ чиновниковъ, и обѣдъ былъ у насъ большой; а послѣ онаго нѣкоторый родъ маленькаго бала. И мы таки потанцовали немного. Не смотря на то, что у самого меня грудь въ сіе время нѣсколько побаливала, а къ дню сему подоспѣлъ и сынъ мой изъ деревни.

Наступившій за симъ 18 день октября былъ однимъ изъ достопамятнѣйшихъ въ моей жизни и самый мучительный. Я во все продолженіе онаго былъ равно какъ бы въ нѣкакихъ тискахъ, меня со всѣхъ сторонъ гнетущихъ, и не помню, чтобъ я когда-либо какой день былъ въ такомъ страдательномъ состояніи. Причиною тому былъ предвозвѣщенный еще наканунѣ сего дня пріѣздъ г. Григорова съ Бородинымъ ко мнѣ. Онъ еще въ самый день именинъ моихъ присылалъ нарочнаго человѣка къ намъ въ Богородицкъ съ письмомъ къ зятю моему Шишкову, въ которомъ писалъ, что онъ въ сей день будетъ въ Богородицкѣ у госпожи Дуровой, и будетъ и у меня, и что съ нимъ будетъ Ѳедоръ Ивановичъ

Бородинъ, и просилъ его, чтобъ и онъ тутъ пробылъ сей день. Мнѣ сіе тотчасъ кинулось въ глаза и я тогда же догадался, что тутъ затѣвается нѣчто противъ меня и дочери моей Ольги, и у меня при первомъ услышаніи о семъ пронзило какъ ножемъ мое сердце. Я сталъ подозрѣвать, что нѣтъ ли у зятя моего съ ними какого комплота и тайнаго заговора противъ меня, равно какъ бы насильно дать рѣшительный отвѣтъ сему сватающемуся уже давно жениху за дочь мою. ѣзда зятя моего къ Юницкому, а оттуда на новоселье къ Бородину, непомѣрныя расхваливанія его дома и угощенія, зовъ Юницкаго насъ къ себѣ 22 числа сего мѣсяца, присылка Григорова, пріѣздъ его сюда, и упрашиванія зятя моего пробыть тутъ сей день, далѣе — самыя досадныя и несносныя хвастовства сего, о коихъ доходили до меня слухи, что онъ поставитъ на своемъ, и что затѣялъ, то сдѣлаетъ и Бородину сію невѣсту доставитъ, — все сіе открывало мнѣ глаза, а послѣднее приводило даже въ превеликую досаду и тѣмъ паче, что все сіе дѣлалось безъ всякаго у меня о томъ спроса и не узнавъ, надобно ли мнѣ то, или нѣтъ. Что касается до меня, то какъ у жениха сего была только мать дворянка, а самъ онъ купеческой породы и, будучи сыномъ бывшаго епифанскаго виннаго откупщика, находился, какъ увѣряли меня нѣкоторые, и тогда еще въ подушномъ окладѣ, то онъ не весьма меня прельщалъ. Къ тому-жъ, и достаток его былъ еще сумнителенъ. Мнѣ хотя и сказывали, что, кромѣ накупленныхъ отцамъ его нѣсколькихъ и довольно хорошихъ деревень, остались еще послѣ отца и деньги, простирающіяся до нѣсколько десятковъ тысячъ, но все сіе было еще недостовѣрно, и сверхъ того, множество и другихъ обстоятельствъ было, которыя принуждали меня не спѣшить симъ дѣломъ, а особливо и потому, что и дочери моей итти за него весьма не хотѣлось; то по всему сему и не хотѣлось мнѣ дать рѣшительнаго отвѣта, и я удалялся от того колико можно и хотѣлъ еще нѣсколько времени отвертываться. Итакъ, по всѣмъ симъ обстоятельствамъ было мнѣ крайне досадно, что такъ меня вознамѣривались жучить и что съ ними съякшался и зятикъ мой, и потому во весь день, ожидая сего пріѣзда, горѣлъ я какъ на огнѣ и былъ равно какъ на каторгѣ.