Софья Самуилова - Отцовский крест. Жизнь священника и его семьи в воспоминаниях дочерей. 1908–1931

Отец Сергий недаром любил повторять, что священник во время рукоположения венчается с Церковью. Когда его трижды обводят вокруг престола, как новобрачных вокруг аналоя, поются те же самые песнопения, что и при венчании, только в другом порядке.

При венчании начинают с «Исайе, ликуй!», выражая этим радостное чувство, которое должно быть у новобрачных, и лишь следующими песнопениями постепенно напоминают им о трудностях и обязанностях семейной жизни, приравнивающихся к мученичеству.

При рукоположении же мысль о мученичестве идет впереди всего.

«Святии мученицы, иже добре страдавше и венчавшеся, молитеся ко Господу…»

Потом призывают Того, Кто труды и скорби может превратить в радость, когда труды эти направлены к славе Божией.

«Слава Тебе, Христе Боже, апостолов похвал о и мучеников веселие, ихже проповедь Троица единосущная!»

И только под конец слышится «Исайе, ликуй!» – торжествующий возглас подвизавшихся и победивших.

У отца Константина символ венчания с Церковью особенно ярко выражен. Его водили вокруг того самого престола, у которого он должен был служить.

Снова наступает тишина, и мягкий, до боли родной голос епископа властно и проникновенно произносит: «Божественная благодать, всегда немощная врачующи и оскудевающия восполняющи, пророчествует Константина, благоговейнейшего диакона во пресвитера. Помолимся убо о нем, да приидет на него благодать Всесвятаго Духа».

– Помолимся! Кирие элейсон!

Хор отвечать епископу не торопится, выдерживает некоторую паузу, потом поет негромко, умилительно, трогательно: «Кирие элейсон, Кирие элейсон, Кирие элейсон!» («Господи, помилуй»).

В этой торжественной мелодии слышится что-то даже печальное, а владыка в это время, положив руку на голову коленопреклоненного ставленника, читает тайные молитвы.

Затем епископ, одну за другой, возлагает на ставленника священнические одежды – епитрахиль, пояс, поручи, ризу, наконец, крест, отцовский крест, возглашая каждый раз: «Аксиос!» («Достоин»).

«Аксиос! Аксиос! Аксиос!» – убежденно и настойчиво подтверждает алтарный хор, иеромонах и оба диакона – басистый Медведев и старособорный, а с ними и колокольчики детских голосов.

«Аксиос, аксиос, аксиос!» – подхватывает от лица народа правый хор.

Все делается по обычному порядку и в то же время не совсем обычно. Михаил Васильевич теперь не только регент, а и председатель церковного совета. Это они, церковный совет, возбудили ходатайство о посвящении Константина Сергеевича. Следовательно, народ сказал свое слово – «повелел» – и теперь не только по установленному порядку, а по своему действительному мнению повторяет так твердо: «Достоин, достоин, достоин!»

Все это занимает очень немного времени, и вот уже Костя – не Костя, не Константин Сергеевич и даже не отец диакон, а священник, отец Константин.

Еще один трогательный момент. Владыка берет только что освященный Агнец, каким-то особенным отцовским движением вкладывает его в крестообразно сложенные руки склонившегося над престолом отца Константина. Уставные слова звучат у него так, будто он их сам только что придумал, будто он делает последнее завещание: «Приими залог сей и сохрани его до последнего своего издыхания. О немже испытан будеши на страшном судищи Христовом».

Большие бархатистые темно-серые глаза отца Константина делаются громадными и лучистыми. В той же благоговейной позе он стоит до тех пор, пока не подходит время причащения, и епископ берет у него Агнец. Что он перечувствовал в эти минуты?

После службы все стараются подойти под благословение к новому священнику. Отец Константин давно, еще со времени уроков Закона Божия, усвоил, как нужно складывать пальцы для иерейского благословения, но все-таки каждый раз прежде взглядывает на руку, а потом благословляет внимательно и благоговейно. Дома он несколько раз перечитывает записку, которую только что принесла Ксения. Рискуя получить новое взыскание, отец Сергий сумел подбросить ее во время прогулки, когда Ксения вышла «за водой». Он опять благословляет сына, призывает на него помощь от Господа и пишет: «Ты заменил меня перед престолом Божиим, будь готов заменить меня и в тюрьме».

Дальше идет проза – указание длины, ширины и высоты фанерных баулов, которые он рекомендует немедленно заказать. Себе побольше, сыну поменьше, каждому по его силам. Но эта проза выразительнее самых громких слов говорит о том, какой путь предстоит отцу Константину и насколько этот путь неизбежен.