Софья Самуилова: Отцовский крест. Скорбный путь. 1931–1935

© С.С. Самуилова, Н.С. Самуилова, 1996.

© В.С. Рыжков. Предисловие, 1996.

© Издательство «Сатисъ», 1996.

Документальная повесть «Отцовский крест» (это название дано редакцией, авторское название: «Из жизни одного священника») издается нами по самиздатской машинописной копии. Первая часть книги («Острая Лука») передана издательству Ольгой Николаевной Вышеславцевой, а вторая («В городе») была найдена в библиотеке Санкт-Петербургской Духовной Академии, на титульном листе этой последней обозначено: Куйбышев, 1989 г. Но, по-видимому, это год перепечатки, а не написания повести. Судя по некоторым замечаниям в тексте, первая часть книги была написана в 1940–50-е гг., а вторая – в 60-е гг. Кроме того, из текста повести можно извлечь следующие сведения о ее авторах. Это:

Софья Сергеевна Самуилова,1905 г. рожд., уроженка с. Острая Лука, Березоволукской волости, Николаевского уезда, Самарской губернии (ныне это Саратовская обл., Духовницкий р-н, сохранилось соседнее село Березовая Лука, а Острая Лука затоплена водами Саратовского водохр.), и Наталья Сергеевна Самуилова, род. там же в 1914 г.

Обе они – дочери настоятеля церкви села Острая Лука в период 1906–1927 гг. о. Сергия Самуилова, 1883 г. рожд., выпускника (1905 г.) Самарской семинарии, ректором которой тогда был архим. Вениамин, впоследствии свщмч. Вениамин Петроградский.

В 1927 г. о. Сергий (в сане протоиерея) был переведен в Воскресенский («новый») собор г. Пугачева (бывш. Николаевск), в котором прослужил до 1930 г., когда был арестован «за агитацию против колхозов», так же как и его архиерей, владыка Павел (Флоринский), в те годы еп. Пугачевский. Место о. Сергия в соборе занял его сын, о. Константин(1908 г. рожд.), также впоследствии репрессированный. Кроме того, среди лиц, знавших о. Сергия, в тексте упоминаются: митр. Уральский Тихон (Оболенский)и еп. Вольский и Балаковский Андрей (Комаров), впосл. (с 1943 г.) архиеп. Куйбышевский (ум. 1955 г.). Год гибели самого о. Сергия, предположительно, 1932.

Издательство «Сатисъ»будет благодарно всем, кто может сообщить какие-либо дополнительные сведения об авторах этой повести и других членах семьи Самуиловых, особенно если кто-нибудь из них до сих пор здравствует. Просим обращаться по адресу: 199034, Россия, Санкт-Петербург, В. О., Большой пр., 8/4, лит А. или позвонить по тел: (812) 323–63–42.

Слегка поистрепавшийся коленкоровый переплет зеленого цвета, внутри немногим более четырехсот пожелтевших страниц машинописного текста. Отпечатано старательно, на обеих сторонах листа; в середине рукописи, на нескольких страницах, вклеены шесть фотографий. Видимо, автор, не имевший надежды увидеть свое творение вышедшим из типографии, старался сделать его хоть сколько-нибудь похожим на настоящую книгу.

Но времена изменились, так называемые «пережитки прошлого» пережили боровшийся с ними режим, и теперь повесть со скромным названием «Из жизни одного священника» становится доступной новому поколению православных читателей.

Со старой фотографии внимательно смотрит на нас совсем еще молодой священник; худощавое телосложение, небольшие круглые очки, немного задумчивый взгляд – все это отчасти напоминает хрестоматийный облик дореволюционного интеллигента. Это может показаться странным, ведь мы привыкли воспринимать слово «интеллигент», применительно к тому времени, как синоним слов «народник» и «социалист». Мы забываем при этом, что ни по уровню образования, ни по общей культуре духовенство начала века вовсе не уступало так называемому «образованному сословию», всем этим новоиспеченным «господам» – чиновникам, журналистам, педагогам. Зато эти последние, вместе с начатками западной «цивилизованности», усвоили пренебрежительный взгляд на якобы «отсталую» духовную традицию своей страны, главным хранителем которой как раз и было духовенство. В немалой степени такое отношение стало следствием того, что многие из интеллигентов сами были выходцами из духовного сословия и, поднимаясь вверх по социальной лестнице, стремились поскорее забыть о своем «низком» происхождении. Ведь в России после Петровских реформ духовенство разве что не платило податей, а в остальном не только не считалось «первым сословием» (как, например, во Франции при королевской власти), но и было загнано в своего рода «культурную резервацию», вместе с «мужиками» и прочими людьми «подлого состояния».