Сол Слэш Хадсон - Slash. Демоны рок-н-ролла в моей голове [litres]

Мы с Иззи каким-то образом попали в зону погрузки и добрались до закулисья, а когда направились по коридору к сцене, я увидел Джина Симмонса. Он стоял в другом конце коридора и взглядом своим выражал предчувствие неприятностей – это у него получается очень хорошо. Я понятия не имел, откуда он там взялся, но эта сцена придала еще большей сюрреалистичности последним суткам. Мы с Иззи дошли до гримерки меньше чем за десять минут. Ребята сначала на нас злились, но потом испытали облегчение. Катастрофа предотвращена… мы взглянули на себя в зеркало и отправились на сцену.

Там мы впервые вживую исполнили Sweet Child o’ Mine . Я тогда еще не настолько освоил свой фирменный рифф, чтобы исполнять его свободно, но все получилось, и в целом группа сыграла очень хорошо. Весь концерт прошел здорово, и на нас пришли посмотреть многие из друзей: Ивонна, Марк Кантер и еще несколько моих «нормальных» друзей. Еще лучше было то, что, как только мы скрылись со сцены, Сэмми перезвонил Иззи и сообщил, что встретит нас в доме Стифеля. Ивонна пришла с друзьями за кулисы, мы с ней снова были вместе, и инцидент с интервенцией родителей был забыт. Она не представляла, какие у меня на самом деле отношения с наркотиками, а я не видел необходимости рассказывать ей об этом.

Ивонна снова была моей девушкой и пришла меня поддержать на первом выступлении такого масштаба. В общем, позволяла мне делать свое дело. Конечно, вечером ей хотелось отпраздновать выступление, а это оказалось проблемой. Я не мог дождаться, когда уйду оттуда, вернусь домой и займусь наркотиками, но не хотел, чтобы она об этом знала. Я попытался объяснить, что позвоню, когда мы доедем до дома и положим инструменты, но она на это не купилась – они с друзьями собирались поехать к нам.

Мы с Иззи и Денни не могли придумать лучшего способа отпраздновать концерт, кроме как ширнуться, поэтому помчались в Гриффит-парк. Был ранний вечер, и еще даже не стемнело, так что когда мы ехали по Фэрфаксу и остановились на светофоре на Фаунтине, то смогли разглядеть в очереди машин тачку нашего дилера Сэмми. Это еще сильнее улучшило нам настроение, а поездку Сэмми по городу сократило вдвое. В тот момент мне захотелось принять их в доме до приезда Ивонны.

Мы рассчитались с Сэмми, помчались к дому и вбежали внутрь подобно лунатикам: Иззи нырнул в нашу комнату и захлопнул дверь, а я заперся в ванной Стивена, освещенной красной лампочкой, которую он там вкрутил. Так вот, сижу я там, пытаюсь нормально затянуть руку, трясусь, дрожу и пыхчу на нервяке, и все это при неестественном красном освещении, как вдруг раздается стук в дверь.

– Милый, – зовет Ивонна. – Ты там?

– Да-да, я здесь, – говорю. – Ага. Но я собираюсь принять душ. Я весь вспотел на концерте. – Тут я включаю воду.

– Милый, пусти меня, – говорит она.

– Я в душе, – отвечаю. – Сейчас выйду.

Я закончил свои дела, сполоснулся и вышел. Я почти уверен, что она все знала. Ивонна не захотела оставаться у нас в доме – не представляю почему, – так что я согласился поехать к ней. И в тот вечер я решил: да черт с ним, возьму и брошу. Я принял дозу в начале вечера, так что эффект прошел около часа ночи, а следующие несколько дней я пролежал в постели Ивонны с жуткой ломкой. Это не последний раз, когда я так делал, перед тем как мы записали Appetite, но я ни разу не говорил ей, что со мной. Я прикидывался, что у меня просто грипп, и скрывал, как ужасно себя чувствую на самом деле. Ивонна постоянно чем-то занималась: она ездила на учебу, – поэтому в основном я просто лежал в одиночестве в этом аду. По правде говоря, она так радовалась тому, что я дома, когда она уходит, и дома, когда она приходит, что как будто не замечала того, что я превращаюсь в свою собственную тень и все время лежу.

В тот раз я просидел в жесткой завязке у Ивонны целую неделю, и, несмотря на то что из-за этого будущий концерт могло ждать полное фиаско, об этом никто не знал – к счастью или нет. Все в группе испытали душевный подъем от этого концерта. Я жалею только о том, что не познакомился в тот вечер с Тедом Ньюджентом, потому что он оказал на меня огромное влияние в юности.

В конце концов Денни признался нам с Иззи, что употребил весь героин, который я припрятал в зажигалке, и я его за это так и не простил. Это был жестокий поступок, чуть не погубивший нас с Иззи и не сломавший нам отношения с коллегами по группе. Если бы что-то пошло не так, это привело бы нас к неописуемому профессиональному фиаско в очень важный для нас период. Но в том-то и дело: героин – сам дьявол. Он настолько заманчив и соблазнителен, что любого превратит в бесчестного вероломного демона. Быть наркоманом сродни тому, как мы представляем себе вампиров: сначала у этого образа жизни какая-то таинственная, соблазнительная аура, а затем ты превращаешься в голодное животное, готовое выпить крови любой ценой. Этот невыносимый голод сначала заводит, а затем полностью тебя поглощает. Начинается с того, что ты пробуешь то тут, то там, а потом сам не замечаешь, как начинаешь употреблять регулярно. Тебе может показаться, что это твой выбор, но это не так – скоро тебе придется постоянно искать дозу. И ты попадаешь в порочный круг еще до того, как осознаешь, что стал очередной цифрой в общей статистике.