Сол Слэш Хадсон - Slash. Демоны рок-н-ролла в моей голове [litres]

Том Зутаут познакомил нас с Арнольдом Стифелем, менеджером, чьими самыми крупными клиентами в то время были Род Стюарт (с ним, как я полагаю, он до сих пор работает) и актер Мэтью Бродерик, который вот-вот должен был стать звездой после выхода фильма «Феррис Бьюллер берет выходной». На нас это не произвело никакого впечатления. После нескольких замечательных встреч с Арнольдом и его партнерами мы каким-то образом оказались в самом удобном положении, какое только можно представить: они не стали сразу подписывать с нами контракт, зато согласились поселить нас в доме, пока мы не найдем продюсера и не запишем альбом. Тогда они решат, хотят ли стать нашими менеджерами. Понятия не имею, на что пришлось пойти Тому, чтобы так получилось, но это было идеальным временным решением: они буквально дали нам «развиваться» за их счет.

К тому времени мне стало жаль Тома. Мы были саморазрушающейся мутацией группы, в которую он поверил, а мы отплатили ему тем, что даже не собирались брать себя в руки. Нам казалось забавным, что ни один из продюсеров или менеджеров не подходит для работы с нами, но Том прекрасно понимал, что мы медленно, но верно движемся к пропасти полного отсутствия интереса к нам со стороны индустрии, – я уверен, он был в панике и через пару лет потерял бы работу, если бы не справился с задачей.

Единственным положительным моментом для него как работника музыкальной индустрии во всей этой неразберихе было то, что, когда он нашел нас и подписал с нами контракт, у нас было несколько хороших песен, а с тех пор мы написали еще несколько песен даже получше. Может, у Тома был какой-то секретный способ, помогавший ему сохранять хладнокровие, а может, он знал, что нам нужно это время, и делал все возможное, чтобы оно у нас было, потому что в конце концов мы выдали хороший материал. Он никогда не заявлял о таком намерении, но я уверен, что именно на это он надеялся. Наша группа заняла у него столько времени, начиная с момента, когда мы подписали контракт, и до долгожданного выхода первого альбома, с которым мы поехали на гастроли, что его это, должно быть, сводило с ума. Что бы он ни предпринимал, ничто не могло заставить нас собраться или хоть как-то ускорить процесс, – все попытки с треском проваливались. Общий настрой группы и наша внеклассная деятельность тянули нас в направлении, противоположном успеху.

От отчаяния Том все же затащил нас в студию «Саунд Сити» к Мэнни Чарлтону, гитаристу Nazareth на Уитсетте и Мурпарке в долине. Там мы работали над демо-версиями песни November Rain , которая в оригинале длилась восемнадцать минут, так что не стоит и говорить, что нам нужно было сесть и как следует ее переделать. Еще мы работали над Don’t Cry и почти всеми остальными песнями, которые вошли в альбом Appetite, за исключением Sweet Child o’ Mine , потому что тогда мы ее еще не написали. В любом случае день прошел отлично: мы тусовались в студии и записывали всю музыку вживую в большом классном помещении. К сожалению, Мэнни чувствовал себя не в своей тарелке. Демо-версии звучали великолепно, но на этом все: мы просто сделали несколько хороших демо-записей, не больше. Мы достаточно знали о себе, чтобы понять, что это не то, что нужно.

Вскоре после этого мы переехали в Стифель-хаус, как мы его называли, – новенький дом в закрытом поселке под названием Лафлин-парк, расположенном в Гриффит-парке неподалеку от Обсерватории, Греческого театра и лос-анджелесского зоопарка. Находился он в Восточном Голливуде, в двадцати минутах езды от того места, где мы жили до этого. Кажется, что это не так уж и далеко, только тогда ни у кого из нас не было машины, и это был самый асоциальный период в нашей жизни.

Мы застряли где-то в лесу в новом доме нового жилого комплекса. Наверху было две спальни – одну занял Аксель, одну Стивен, а мы с Иззи жили в спальне внизу… в общем, разделились «по интересам». Там мы провели месяца четыре или пять и за это время даже не купили мебели. У нас были кровати, один стол и пара стульев на весь дом. Акселю каким-то образом удалось раздобыть где-то нормальную кровать, лампу и комод: его комната превратилась в уютно устроенный оазис, охраняемый висячим замком, а остальные комнаты оставались почти пустые. Освещение было столь же скудным: в нашей с Иззи комнате горела только одна лампа, в столовой – верхний свет, а в гостиной, над лестницей и в коридорах не было ни одной лампочки. Все время, пока мы там жили, дом выглядел так, будто мы там временно и скоро переедем.