Елена Докич: Несломленная

Пусть без него я бы не достигла тех заоблачных теннисных высот, на которых побывала, но его жестокость сломала мой дух и чуть не стоила мне жизни.

Его пьяные дебоши из-за цены рыбы, «паленых» турнирных сеток, королевы Великобритании, президента США, Владимира Путина, его публичные планы похитить меня и разоблачить кучу заговоров стоили мне карьеры?

Совершенно точно.

Психологическое насилие, которому он подвергал меня уже после того, как я ушла из дома, стало для меня тяжелой ношей, когда я параллельно должна была продолжать играть. Справиться с чувством вины за разбитую семью в одиночку я не могла.

Могла ли я быть стабильным игроком топ-5, топ-10? Сто процентов. Вне всяких сомнений.

Могла ли я стать первой ракеткой мира? Выиграть Уимблдон или Australian Open? Кто знает. Многие считают, что могла.

По крайней мере, сейчас я уверена, что могу справиться с любым испытанием, которым жизнь решит в меня запустить. Сумасшествие отца, его физическое и психологическое насилие, публичные унижения и наша семья, разрушенная им, – все это меня чуть не убило.

Но сегодня я здесь, и я сильна. Я не ненавижу своего отца, но ненавижу то, что он делал со мной. Еще я очень зла на него за то, что он разрушил нашу семью. Кое-что из того, что он делал, я могу понять. Он сын, которого никогда не любила родная мать. Человек, чья душа изранена сербской войной. Беженец, который не смог найти новую родину и так и не был принят.

Австралийский теннис и сама Австралия моему папе не подходили.

По своей воле он никогда не уехал бы из Сербии – сделать это его вынудили война и мои теннисные перспективы. И я уважаю его за то, что у него хватило духа перевезти семью в новую страну и использовать представившуюся возможность начать новую жизнь.

Со временем я испытала на себе многое из того, с чем столкнулся он, когда мы только переехали: расизм, дискриминацию, отторжение. Сталкиваясь с этим – будь то юниорские поездки или перешептывания австралийских тренеров в 2005-м, – я понимала, почему он был таким озлобленным. Слова тренера Tennis Australia о том, что меня нельзя было принимать обратно, до сих пор меня ранят.

Но еще больнее мне из-за того, что люди из теннисного сообщества, особенно австралийского, предпочли не замечать физического и эмоционального насилия, которому я подвергалась. С самого моего детства до поздней юности и даже после 20-летия было очевидно, что меня постоянно избивали, но люди вокруг говорили себе, что это не их дело, и решали не обращать на это внимания.

Некоторых в первую очередь беспокоило, не получаю ли я больше возможностей, чем их дети. Их не заботило мое эмоциональное или физическое благополучие, а также то, что дома меня постоянно били. Хотя отец тысячи раз угрожал мне смертью и жестоко меня избивал, я знала, что он меня не убьет. Но не все жертвы домашнего насилия выживают. Мы все знаем ужасные истории.

Права женщин, сексуальных меньшинств, равные призовые для мужчин и женщин – это все важные вопросы, о которых нужно говорить и которыми нужно заниматься. Но есть еще мужчины и женщины, мальчики и девочки, которые живут под гнетом физического и эмоционального насилия, и нужно, чтобы больше людей оберегали их благополучие и приходили им на помощь. Я знаю, что я в туре была такая не одна.

Мне интересно, повели бы люди себя по-другому, если бы речь шла об их брате, сестре, матери, дочери? Надеюсь, что повели бы.

Жить в женском туре бывает очень тяжело и одиноко, особенно потому, что большинство из нас начинают играть профессионально очень рано, в 15–16 лет. В этом возрасте мы очень хрупкие. Молодые игроки в основном ездят по турнирам без родителей, потому что на это нужны деньги. У них есть только тренер. Поэтому теннисистки особенно нуждаются в поддержке и защите. Я была очень уязвима, когда меня начал тренировать Борна, и мне жаль, что я не выбрала человека, которого бы больше волновало мое благополучие. Борна таким человеком не был. Я доверилась ему, но он очень меня обидел.

Я не оправдываю то, как вел себя мой отец, когда чувствовал, что из нас делают врагов и изгоев. Мне противно вспоминать, как он не умел справиться с давлением, когда я взлетала в рейтинге. Я ни в коем случае не поддерживаю его безрассудные действия и не разделяю его взгляды в отношении Tennis Australia и WTA. Я никогда не примирюсь с насилием, которое он применял ко мне.

Стоило мне вырваться из лап отца, обрести веру в себя и понять, что я могу играть без него, я стала жертвой новых вредных отношений – с Борной. В сочетании с травмами плеча и запястья это привело к тому, что я никак не могла войти в нормальную рабочую колею, я постоянно с кем-то или с чем-то боролась. После 25 лет непрекращающейся борьбы у меня не осталось ни физических, ни моральных сил. С теннисом было покончено.