Максим Коробейников - Я тогда тебя забуду

И снова все разбрелись по полю, и снова знойное небо как будто раскрылось и нещадное солнце начало жечь и палить человека. И через какую-то минуту в поле можно было видеть лишь стену спелой ржи, золотом отливающую на солнце, да согнутые спины людей, упорно наступающих на эту стену, чтобы срезать ее и увязать в длинные и тяжелые снопы.

Люди были довольны: любопытство удовлетворено, а усталость прошла.

Я был достаточно взрослый и знал, что человек, как бы его ни принимали, должен войти в мир с плачем и криком, выражая этим отчаянную нужду в дыхании и жажду жизни. И крик его еще долго звучал в моем сознании.

Один писатель предупреждал: «Дети, будьте осторожны в выборе родителей». Отца и мать я выбрал себе в далекой и глухой деревне. В результате этого и жизнь моя долгое время была не только тяжелой и жалкой, но и внешне однообразной. Но я счастлив только оттого, что это была моя жизнь. Такую жизнь не прожил никто. Мое воображение опоэтизировало ее, поэтому она для меня неповторимо прекрасна. Сейчас я уже не согласен ни с кем ни на какой самый заманчивый и, казалось бы, выгодный обмен.

Я понимал тогда, стоя на ржаном поле и слыша крики младенца, что и я вот так же однажды начал дышать воздухом, которым дышат все люди, и сошел на ту же землю, по которой прошли до меня и пройдут после миллионы таких же разумных живых существ, и обнаружил себя перед всеми тем же плачем, какой издавали и будут издавать до бесконечности все младенцы в прошлом, настоящем и безгранично отдаленном будущем.

Рождение ребенка в поле никого не занимало тогда: в России нередко рожали в поле.

Деревня, в которой я родился и жил до одиннадцати лет, называлась Малый Перелаз. Я только потом понял, какое это красивое и напевное имя (умели же прежде люди придумывать такие названия!).

Напрасно кто-нибудь вздумает искать Малый Перелаз на карте. Деревни этой сейчас уже нет. Сразу после Отечественной все жители ее переехали в село Большой Перелаз. А деревня сначала опустела. Потом дома были разобраны на дрова, а усадьбы распаханы. Какое-то время на месте дворов выделялись прямоугольные участки особенно яркой зелени, а потом и они поблекли и потерялись в общей массе посевов. Даже деревья, которые были кое-где на усадьбах, разрушились от старости и поумирали стоя. По-видимому, археологические раскопки могли бы обнаружить на бывшей стоянке этих людей начала двадцатого века в нижних, более ранних слоях оловянный крест, костяную пуговицу, деревянную бадью, остатки сгнившей сохи или бороны, а сверху, над ними, — то, что осталось от трактора, молотилки, сеялки и других машин, пришедших в Малый Перелаз в тридцатые годы. Но невероятная жизнь людей моего детства была настолько далека от современной, что никакого воображения ни у кого не хватило бы, чтобы по этим раскопкам представить ее себе более или менее реально. Описывая жизнь дорогих мне людей, я хочу увековечить их как свидетель и очевидец.

Вспоминая эти годы, я хочу снова пережить свое детство, совершенно необыкновенное, голодное, грустное, радостное, счастливое ожиданиями, детство мальчика из деревни, который, оказавшись в городе, сначала стыдился своего деревенского происхождения, тщетно скрывая его, а потом, на склоне лет, гордился им.

Итак, двадцатые годы двадцатого столетия. Маленькая деревушка из двух десятков дворов. Семь верст от уездного села, шестьдесят от губернского города, более тысячи от Москвы, которая снова, после длительного перерыва, стала столицей. Северо-восток европейской части России.

Деревня Малый Перелаз дала мне не только фамилию (у нас половина жителей были Перелазовы), но и первые впечатления жизни.

Два года спустя после начала этого повествования в Москве, на Петровке, в Богословском переулке, около театра Корша, родилась девочка, которая стала потом моей женой. До сих пор сохранилась справка от того времени. На бумаге, изрядно пожелтевшей, можно прочитать: «Сим удостоверяю, что у жены гражданина Сергея Михайловича Наумова, Елены Михайловны Наумовой, 26 сентября родилась (при моем содействии) дочь. Проф. Н. З. Иванов. 8.10.1923». Запись скреплена круглой печатью, по ободку которой написано: «Доктор медицины Н. З. Иванов». Непостижимо, как эта девочка стала женой человека, который родился в поле.

Помнить себя я начал в три года. В разгар лета, в какой-то праздник, произошли события, которые в цепи воспоминаний кажутся мне самым первым звеном и началом жизни.