Станислав Симонов - Как выжить в современной тюрьме. Книга вторая. Пять литров крови. По каплям

Теперь с продуктовой посылкой сейчас порешаем. Да, кричу, с едой было бы неплохо. Вот-вот, все по уму должно быть у нас с тобой. Значит, что у нас там: сало, колбаса, сушки, чай, сигареты. Так? Так, кричу, так именно: сало, чай, колбаса. Вот-вот, говорит, сало. Но есть тонкости: посылка будет идти три месяца, и сало с колбасой сдохнут, сгниют, понимаешь? Как три месяца? Почему три месяца? А он лицо такое специальное сделал: понимаешь, старый, издалека она будет идти, посылочка. Из какого ж далека три месяца она будет идти? Да с Сахалина. А оттуда все идет три месяца. Проверено, не первый раз сталкиваюсь. Я еще было задумался. Сидит всего два месяца, а посылка идет три. Но у меня от наименований и перспектив, а заодно и подсчетов, в голове все перепуталось, и, главное, мозги размякли. Значит, чай, сушняк и сигареты. Ну, с чаем это мы на месте решим. Здесь в ларьке купим. Да и с сигаретами тоже, а вот с сушняком? С бубликами, такими мелкими, не проблема. Мешок получишь, вот такой — и разводит руками так, как будто обнять хочет.

Все говорит, старый, по рукам. С тебя, старый, две картины на холсте. Потом икону — две штуки, сюжет оговорим, три шкатулки, двое нард резных с инкрустациями, в резьбе вставки и рисунок. И шахматы. Фигуры из кости. Тут я аж заорал: как из кости! какой кости? Не из кости разве? — спрашивает, а у самого лицо от расстройства аж вытянулось. Да где ж я ее возьму, здесь же зона, а не фабрика игрушек? Хорошо, говорит, уговорил, из дерева, но тогда две штуки. По рукам — и тянет мне свою холеную, свою мягкую, как метелочка, ручку. Я машинально пожал ее. Так что за зубную щетку, пасту «Поморин» и мешок сушек пришлось мне горбатиться со страшной силой: две картины, две иконы, три шкатулки и два комплекта шахмат плюс нарды. Вот так бывает в жизни, братан.

Шкеры — брюки. Лепень — пиджак.

Пикассо рассказывал. Два «особика» на кухне варят суп. Забрасывают в кастрюлю картошку и решают еще закинуть туда для вкуса супчик из пакетов. С этой целью один из них с умнейшим видом говорит:

— Щас, Вася, хороший закинем, иностранный.

И достает пакет с кофе «три в одном».

— А это что, суп? — спрашивает Вася.

— Суп, суп, куриный. Видишь, птица нарисована.

— Какая-то странная птица, на курицу не похожа.

— Это, Вася, бройлерная птица. Суп из бройлерного цыпленка.

Разрывает пакет и бросает в варево. По кухне начинает распространяться запах кофе.

Сидят двое, пьют чай. Только что зашла передача. На столе пакет, в нем вперемешку конфеты и бульонные кубики. Заходит третий:

— Что, парни, попьем чифира? Попьем.

Заваривают, пьют. Один говорит вошедшему, показывая на конфеты: — Угощайся.

Угощается.

Пьют чифир, закусывают, как это водится, сладким. Тут гость и говорит:

— Ну, парни, конфеты у вас соленые — ужас! Хорошие, но соленые, зараза!

— А какие ты ешь?

— Да вот эти, в золотой обертке. — И показывает на бульонные кубики.

Как я похоронил прокурора. Во времена перестройки было у меня в Алма-Ате кооперативное кафе, самое лучшее в городе. И люди приличные заходили, и денег вдоволь. И захотелось мне «Волгу» ГАЗ-21. Купил, поставил около кафе. Однажды зашел ко мне некто. Поел, выходит, а сам такой мелкий, как сейчас помню, в пиджачке сереньком. Чья, спрашивает, показывая на «Волгу»? Ему и говорят: хозяина кафе.

— Надо же, — говорит мелкий, — я езжу на «пятерке», а он, хуй с горы, ездит на «Волге».

Я это услышал, кровь взыграла, я ему и говорю:

— Сам ты хуй с горы.

— Что сказал? — потемнев лицом, спрашивает мелкий.

— Что слышал, — говорю.

— Пожалеешь, — отвечает, а сам аж черный стал.

Меня уже понесло:

— Да пошел ты…

Мелкий ушел.

— Кто это? — спрашиваю.

— Прокурор города.

Проходит три дня, и прямо на дороге берут меня аж на трех машинах.

— Вы че творите, демоны?! — ору.

— Поехали, узнаешь.

Меня — в ИВС. Я упрашиваю следователя, звоню знакомым ментам, те приезжают, заходят:

— Извини, дорогой, ты сядешь, — говорят.

— За что? — кричу.

— Ты оскорбил прокурора города, и мы тебе ничем помочь не можем.

— Сигарет хоть принесите.

— Принесем.

Сигарет мне не принесли. Сижу. Шьют мне какое-то дело: недостачу и еще что-то. Я уже ко всем, к кому можно, обратился, кому только можно, позвонил.

Короче говоря, через три месяца вызывает меня следак:

— Я, — говорит, — даю тебе один день. Всего один день. Выпускаю тебя на сутки по подписке о невыезде. Делай что хочешь!

Я вылетаю из ИВС и бегу к своим. Мне говорят: есть одно место, откуда тебя не достанут, — тубклиника.