Семён Борзунов - Маршал Конев

Казалось, полный успех близок, можно только радоваться. Но легче не стало. Гитлеровцы успели к этому времени подтянуть новые танковые части из района Винницы. В этих условиях важно было создать устойчивый внешний фронт окружения. Но где взять свежие силы? В самый напряжённый момент боя позвонил Верховный Главнокомандующий. Коневу показалось, что он всегда звонил в тот момент, когда фронту было особенно тяжело. Вот и на этот раз, едва Конев подошёл к телефону, раздался строгий голос.

— Что у вас там происходит? — как всегда без предисловий, спросил Сталин. — По имеющимся у нас сведениям, противник прорвался и может уйти. Почему так произошло?

Конев побагровел. Что за сведения оказались в Москве? Откуда они получены? Конечно, от Хрущева, который мнит себя военным стратегом… Но не задашь же эти вопросы Верховному Главнокомандующему. Потому Конев сдержался и ответил как можно спокойнее:

— Манштейн пытался прорваться. Но мы приняли контрмеры — положение восстановлено. — И потом уже решительным голосом добавил: — Не дадим врагу уйти! Заверяю вас…

Выслушав краткое сообщение о мероприятиях фронта против деблокирования окружённой группировки, Сталин удовлетворённо осведомился:

— Вы поступили так по своей инициативе? Это ведь за разграничительной линией вашего фронта.

— Да, по своей инициативе, — твердо ответил Конев, не зная ещё, одобрит его действия Сталин или нет.

— Хорошо, — сказал Сталин. — Мы тут, в Ставке, посоветуемся [1]и сообщим вам своё мнение.

О каком решении пойдёт речь, Конев не знал. Но если оно необходимо, то Ставке виднее: он привык не задавать лишних вопросов.

Вскоре, однако, всё прояснилось. Пришло решение Ставки о передаче всех полномочий, связанных с ликвидацией окружённой группировки врага, в ведение 2-го Украинского фронта. Конев приложил все силы, чтобы оправдать оказанное ему доверие.

К утру 17 февраля 1944 года окружённая группировка врага была ликвидирована. Подписав донесение в Ставку об итогах Корсунь-Шевченковской операции, Конев не выдержал, буквально свалился от усталости. И сразу уснул. Будто в бездну провалился. Его поднял телефонный звонок. Офицер связи, передавая Ивану Степановичу трубку, счёл нужным предупредить его, кто на проводе. Но Конев и сам всё понял, едва услышал грубоватый, с сильным грузинским акцентом голос:

— Поздравляю вас, товарищ Конев, с заслуженной победой. Ликвидация корсунь-шевченковской группировки противника намного облегчит положение обоих Украинских фронтов. Эта замечательная победа, несомненно, окажет большое влияние и на общее положение на всём советско-германском фронте.

В голосе Сталина слышалась удовлетворённость. Она передалась и Коневу: он от души поблагодарил за поздравления. Сталин между тем продолжал:

— Мы тут, в Ставке и Политбюро, посоветовались и решили присвоить вам, товарищ Конев, звание Маршала Советского Союза.

Конев невольно зарделся, сдержанно улыбнулся. А Сталин, верный своей манере задавать вопросы, ответы на которые уже предопределены им самим, с наигранной серьёзностью спросил:

— Как вы на это смотрите, товарищ Конев? Не возражаете? Можно вас поздравить?

— Благодарю, товарищ Сталин, — ещё раз сдержанно ответил Конев.

Но на второй же день радость Конева была омрачена. В приказе Верховного Главнокомандующего, подводящего итог Корсунь-Шевченковской битве, фамилия генерала армии Н. Ф. Ватутина не была даже упомянута. А ведь в предыдущем приказе от 3 февраля тот же Сталин отмечал, что войска 2-го и 1-го Украинских фронтов соединились в районе Звенигородка, Шпола и тем самым замкнули кольцо окружения вокруг группировки противника, действующей севернее этой линии, в составе девяти пехотных и одной танковой дивизий. Так почему же на этот раз 1-й Украинский фронт не упоминается? Это несправедливо не только по отношению к Ватутину, но и к его войскам. «Значит, Хрущев всерьёз решил поссорить меня с Ватутиным», — твердо уверился Конев. Пришлось употребить немалые усилия, чтобы убедить Верховного в несправедливом отношении Хрущева к Ватутину, у которого он, Хрущев, последнее время исполнял обязанности первого члена Военного совета, а теперь, после освобождения Киева, стал секретарём ЦК Компартии Украины. Пора бы ему заняться своим делом, а не влезать в решение чисто военных проблем. И тут же мелькнула мысль: «А может, это коварство Самого?.. Может, Ватутин в чём-то „провинился“ перед ним? Не потрафил в чём-то? Все мы, командующие, ходим по лезвию ножа: либо грудь в крестах, либо голова в кустах…»