Майкл Кейн - Взорви эти чертовы двери!

Я всегда считал, что именно наркотики положили конец многим хорошим начинаниям 1960-х. Мощнейший творческий порыв превратился в бессмысленное зависание и наркотические грезы. Я лишь один раз пробовал наркотики, и слава богу, а то и мне бы пришел конец. Друг угостил меня марихуаной, я хохотал без перерыва пять часов и чуть не заработал грыжу. В час ночи я стоял на углу, смеялся, как одержимый, и пытался поймать такси с Гросвенор-сквер до Ноттинг-Хилла. В итоге я прошел весь этот путь пешком: я казался себе непобедимым. Вернувшись домой, я пришел в себя и поклялся, что это был первый и последний раз. И дело не в грыже и не в пройденном расстоянии. Я знал, что употребление марихуаны влияет на память и концентрацию, а мне нужно было учить слова.

Сейчас наркотики стали эффективнее. Прежде блестящим молодым людям требовалось несколько десятков лет, чтобы медленно убить себя алкоголем; теперь самоубийство займет считаные месяцы. Я отлично помню голливудские вечеринки, где вазочки с кокаином стояли прямо на столе, и я по ошибке принял их за сахарницы. «Не делай этого, Майкл, — сказал мне кто-то, когда я потянулся, чтобы положить «сахар» в кофе, — это кокаин». На этих же вечеринках я чуть не обмочился, потому что все туалеты были постоянно заняты. Я и прежде прекрасно понимал, как опасны наркотики, но самым жестоким потрясением для меня стала смерть необыкновенно талантливого Хита Леджера от случайной передозировки всего в двадцать восемь лет. Всего за несколько месяцев до случившегося мы вместе снимались во втором фильме из трилогии Криса Нолана о Бэтмене «Темный рыцарь». Я всегда считал Джокера в исполнении Джека Николсона непревзойденным (Джек сыграл Джокера в «Бэтмене» Тима Бертона) и опасался, что никому не удастся приблизиться к нему, но Хит — обаятельный, мягкий, задумчивый в жизни — совершенно покорил нас своей оригинальной, пугающей, чуткой и остроумной интерпретацией этого героя, за которую получил заслуженный «Оскар» посмертно. Какая утрата. Подумать только, какую жизнь он мог бы прожить.

Алкоголь мог бы уничтожить мою карьеру, как уничтожил карьеры других. Восемьдесят сигарет в день — а именно столько я выкуривал в 1960-е — вряд ли повредили бы моей карьере, но я бы не смог работать, будучи мертвым. Я бросил пить за несколько месяцев благодаря Шакире. А вот для того, чтобы отказаться от курения, понадобилось тридцать лет. И в этом мне помогла очень странная компания: Тони Кёртис, Юл Бриннер и Алекс Хиггинс по прозвищу Ураган.

В 1971 году, незадолго до нашего с Шакирой знакомства, я отправился на шикарный прием в Мэйфэйре. Я стоял у камина, разговаривал с кем-то и курил свою обычную марку — Gitanes, прикуривая следующую сигарету от окурка предыдущей. И вдруг я почувствовал, как чья-то рука залезла ко мне в карман, вытащила пачку сигарет и бросила ее в огонь! Я возмущенно обернулся и хотел было выразить свое негодование, когда увидел у себя за спиной Тони Кёртиса. Я никогда не встречал его раньше, но он был очень знаменит, главным образом благодаря своей блестящей игре в фильме «В джазе только девушки». «Зачем вы это сделали?» — спросил я, а Тони ответил: «Ты умрешь, Майкл, если будешь продолжать в том духе. Идиот!» Далее он прочел мне полную медицинских подробностей и весьма убедительную лекцию о вреде курения и ушел. Всего за полторы минуты он спас мне жизнь (на треть). Я больше не прикасался к сигаретам.

Но я начал курить сигары, решив, что те безопаснее. Много лет спустя на приеме в доме Грегори Пека в Лос-Анджелесе женщины за моим столиком вышли в туалет, и я оказался наедине с Юлом Бриннером (на приемах в Лос-Анджелесе иногда царит очень чинная атмосфера). Я закурил сигару и предложил одну Юлу, но тот отказался.

— Нет, спасибо, — тихо проговорил он. — У меня рак легких. Мне осталось жить два месяца.

Я тут же раздавил сигару в пепельнице.

— Простите, — извинился я, — я потушу.

— На мой счет можете не беспокоиться, — Юл похлопал меня по плечу, — мне уже ничего не повредит.

В тот вечер он казался здоровым и сильным, но через несколько месяцев его не стало. Я отказался от сигар примерно на год, но потом снова вернулся к своей привычке, убеждая себя тем, что Юл курил сигареты, а я — сигары, и это не так вредно. Это вторая треть истории о моем спасении.

Наконец, в 2003 году, как раз накануне своего семидесятилетия, я смотрел телевизор и курил сигару (в одиночестве в своем кабинете — мои домашние не выносили запах). На экране возник игрок в снукер Алекс Хиггинс; он говорил при помощи голосообразующего аппарата [37]и выглядел просто ужасно. Это была противотабачная социальная реклама, а у Хиггинса был рак горла. Я затушил сигару и с тех пор не курил ни разу. Спасибо, Тони, Юл и Алекс. Покойтесь с миром.