Дмитрий Олейников - Авраам Линкольн

Но в такой привычной для фермера работе не было никаких признаков того, что перемена места приведёт к перемене образа жизни. Авраам чувствовал, что круговорот повседневных забот возвращает его в ту же сельскую жизнь, к которой он не испытывал тяги. Его отец принадлежал к поколению, в котором когда-то президент Томас Джефферсон видел опору и будущее нации: «Те, кто трудится на земле, — избранники Бога (если у него вообще есть избранники); их души он сделал хранилищем главной и истинной добродетели… Раз у нас есть земля, которую можно обрабатывать, пусть нам никогда не захочется, чтобы наши граждане становились к станку или становились за прялку» {23} 23 Американские просветители: Избранные произведения: В 2 т. Т. 2. М., 1969. С. 232. .

Но уже прошлёпал по Миссисипи первый пароход, и неловкий паровоз «Мальчик-с-пальчик» пробежал свои первые 13 миль прочь от Балтимора. Из Америки президента Джефферсона неумолимо вырастала Америка президента Джексона, страна рыночной торговли, промышленной революции и освоения Запада.

В октябре ферму заволокли сырые холодные туманы и испарения из заболоченных низин. Всё семейство слегло с простудой и лихорадкой. Счета из местной лавки показывают, что Линкольнам пришлось ощутимо потратиться на главное лекарство от простуды того времени — спиртовую настойку хинной коры {24} 24 См.: Tarbell I. М. The Life of Abraham Lincoln: Drawn from Original Sources and Containing Many Speeches, Letters, and Telegrams Hitherto Unpublished, and Illustrated: In 2 vol. Vol. 1. New York, 1900. P. 160. .

Не успели они оправиться от болезней, как на Иллинойс свалилась необычно холодная «зима больших сугробов». Снег пошёл на Рождество и вскоре покрыл землю на четыре фута [9] Фут равен 30,48 сантиметра. .

Томас Линкольн остался недоволен занятым участком и готовился по весне в очередной раз переехать на новое место. Авраам больше не собирался следовать за отцом. Дождавшись весеннего паводка, он отправился навстречу самостоятельной жизни — сидя в каноэ и выгребая веслом по большой воде. Как заметил один из известнейших биографов Линкольна Дэвид Дональд, «он ещё не знал, на что способен, куда направляется, но был точно уверен, что не хочет быть вторым Томасом Линкольном» {25} 25 Donald D. H . Op. cit. P. 37. .

Авраам, с его тягой к познанию мира, к книгам и дискуссиям, искал другой жизни, но какой — он, наверное, в то время не мог точно сказать. Главное — ухватиться за любую подходящую возможность вырваться из вечного сезонного круговорота фермерских забот. Такую возможность ему предоставил местный торговец Дентон Оффут, любитель выпить и поболтать, человек ловкий и изобретательный. Его можно было назвать предпринимателем — в том смысле, что он постоянно что-то предпринимал, чтобы разбогатеть. Весной 1831 года он взялся финансировать сплав большого «плавучего сарая» с товарами: сначала по речушке Сангамон, потом по реке Иллинойс и вниз по Миссисипи. Семейство Линкольн имело опыт в таких делах, и Авраам подрядился изготовить транспорт, сопроводить груз до Нового Орлеана и вернуться с выручкой.

Вояж Авраама мог закончиться в самом начале, ещё на Сангамоне, на мельничной дамбе у Нью-Салема. «Ковчег», перегруженный товарами, не смог перевалить через дамбу — поток воды, текущей поверх неё, был слишком слаб. Носовая часть зависла над пустотой, а кормовая стала заполняться речной водой. Казалось, груз потерян. Однако Линкольн удивил окружающих (на такое шоу сбежался весь городок) парадоксальным решением: перенёс часть бочек со свининой и мешки с зерном на берег, там попросил у кого-то коловорот и… пробуравил в зависшем над плотиной днище приличное отверстие. Вода, заполнившая лодку, вытекла, осадка стала заметно меньше, осталось только заткнуть отверстие и перевалить через препятствие.

Путешествие по Иллинойсу и Миссисипи прошло без особых приключений. Самым запоминающимся стал эпизод погрузки в «ковчег» очередной партии свиней. Никакими ухищрениями их не удавалось загнать на борт, пришлось каждую ловить, связывать и под истошный визг завозить по сходням в тачке.

В мае они были в Новом Орлеане. Теперь к прежнему восхищению городом добавился критический взгляд: это было ещё и место азартных игр, пьяных драк, воровских притонов и публичных домов, а кроме того, давний центр атлантической торговли рабами.

Как вспоминал Джон Хэнкс, Линкольн увидел «рабов, скованных цепью, с которыми обращались крайне жестоко: били кнутом и плетьми. Сердце его обливалось кровью, и он был так потрясён, что не мог ничего сказать. Вид его был печален, настроение — подавленное». «Могу точно сказать, — добавлял Хэнкс, — что там и тогда сформировалось его отношение к рабству. Оно было выжжено в нём словно железом — именно в мае 1831 года» {26} 26 Herndon’s Informants. P. 457. .