Денис Ахапкин - Иосиф Бродский и Анна Ахматова. В глухонемой вселенной

Возвращаясь же к стихотворению «На смерть Роберта Фроста» в целом, стоит сказать, что оно не принадлежит к числу самых известных произведений Бродского, да и сам он не включал этот текст в свои сборники — после самиздатского собрания сочинения Бродского, подготовленного после его отъезда Владимиром Марамзиным, при жизни поэта эпитафия Фросту вышла лишь в первом томе четырехтомника в 1992 году и в том же году в подготовленной Виктором Куллэ антологии «Бог сохраняет всё».

Однако это стихотворение, с одновременной отсылкой к Фросту и Ахматовой — первый шаг к регулярному приему соположения в стихах Бродского голосов русской и мировой поэзии — к тому, что впоследствии Дэвид Бетеа, анализируя стихотворение «Декабрь во Флоренции», о котором речь впереди, назовет «треугольным зрением Бродского».

На языке когнитивной науки то, что делает Бродский, называется концептуальным смешением. В обыденной жизни мы проделываем эту операцию постоянно. Мы смотрим на фотографию близкого человека в детстве, которую он протягивает нам, и при всех очевидных отличиях понимаем, что на фотографии и прямо перед нами — один и тот же человек, в облике которого мы прозреваем детские черты, точно так же, как в фотографии ребенка видим черты взрослого человека. Эти два образа смешиваются в целостный, но трудноопределимый образ «человека как он есть».

Точно так же образы Фроста и Ахматовой в тексте Бродского, оставаясь отдельными, смешиваются в целостную картину поэта вообще, в которой время и природа оказываются фоном для стихотворных строк. И что более важно — пишущий строки на смерть поэта оказывается таким образом равным этому поэту.

Бродский закрепит это в стихотворении «На смерть Т. С. Элиота», где моделью поэтического приношения окажутся уже стихи У. Х. Одена, а не Ахматовой [301] См. подробный разбор этого стихотворения в: Bethea D. Joseph Brodsky. C. 120–139. . В этом стихотворении «Бродский решает сразу несколько литературных задач: во-первых, он отдает дань памяти умершему поэту; во-вторых, осваивает „новейший вариант метафизической поэзии“; в-третьих, перенимая „метафизическую манеру“ Одена, Бродский занимает место „последнего поэта“, по-элиотовски присваивает традицию и становится ее последним звеном и хранителем» [302] Соколов К. C. И. Бродский и У. Х. Оден: К проблеме усвоения английской поэтической традиции: Автореф. дис. … канд. филол. наук. Иваново: Ивановский государственный университет, 2003. C. 11. .

Примечательно, однако, что он не пишет стихотворений, непосредственно посвященных ни смерти Ахматовой, ни смерти Одена. Очевидно в этих случаях литературные задачи уступали место горю от потери близкого человека.

Отсутствие поэтического отклика на смерть Ахматовой требует некоторой оговорки — часто считается, что таким откликом является стихотворение «День кончился, как если бы она…». Его связь с Ахматовой продекларировал сам Бродский, поместив стихотворение в подборку своих стихов в юбилейном номере «Звезды», посвященном столетию Ахматовой, но даже сам поэт не смог уточнить, когда именно оно было написано — датировка в публикации дана под вопросом: «1966 (?)» [303] Звезда. 1989. № 6. C. 47. .

Центральный мотив стихотворения — не смерть поэта, а отсутствие неназванной героини:

В стихотворении нет ни мотива поэтического творчества, ни «присвоения традиции», только боль и пустота от отсутствия умершего человека.

Главное поэтическое приношение Ахматовой Бродский написал через пять лет после ее смерти, за несколько месяцев до того, как навсегда покинул родной город. Это «Сретенье» — продолжение диалога с Ахматовой на библейские темы и одновременно — мощный жест в утверждении собственной литературной биографии, разделение первенства и преемственности.

Сам он говорил о стихотворении так: «Я также написал довольно неплохую вещь о Сретении. Знаете о таком празднике? Это о переходе от Старого Завета к Новому Завету. Это первое появление Христа в Библии, когда Мария приносит его в храм. А еще это о первой христианской смерти — святого Симеона. Мне кажется, хорошо получилось» [304] Бродский И. А. Книга интервью. C. 29. .