Денис Ахапкин - Иосиф Бродский и Анна Ахматова. В глухонемой вселенной

Совпадение очевидно. «Гость», судя по датировке, данной самим Бродским Владимиру Марамзину в 1971 году при составлении его первого самиздатовского собрания сочинений [155] Марамзин помечает в комментарии по поводу даты: «со слов Иосифа в 1971» (РНБ, Ф. 1153. Ед. хр. 610. Л. 87). , написан до знакомства с Ахматовой.

Это дало основание ряду исследователей сомневаться в датировке поэмы, однако, кроме указания самого Бродского, есть свидетельства того, что он читал ее весной 1961 года на вечере поэзии на физфаке ЛГУ: «В 1961 году по весне, на физфаке ЛГУ состоялся вечер „Два часа русской поэзии“. Правда, устроители в последний момент спохватились: в программе были — Бродский, Рейн, Найман, Бобышев и Горбовский — и заменили это на „Два часа СОВРЕМЕННОЙ поэзии“ <���…>. Так вот, на вечере этом (который проходил днем, часа в 3), Бродский читал „Гостя“, Рейн „Соседа Котова“, Горбовский „Квартиру“, Найман — что-то изящное и кокетливое, а эпатировал — Бобышев» [156] Кузьминский К. К. Bobysheff [Электронный ресурс] // Кузьминский К. Ахматовские сироты [Электронный ресурс] // Кузьминский К. К., Ковалев Г. Л. Антология новейшей русской поэзии «У Голубой лагуны» в 5 томах. Т. 2 ( https://kkk-bluelagoon.ru/tom2/bobysheff.htm ). .

С «Поэмой без героя» автор «Гостя» вполне мог быть знаком — к этому времени по Ленинграду ходили и зарубежная публикация 1959 года в альманахе «Воздушные пути», сделанная без ведома Ахматовой, и списки, исходившие от нее самой.

Бродский впервые приехал к Ахматовой в Комарово в понедельник 7 августа 1961 года. Мы помним, что август играл особую роль в ахматовской судьбе и мифологии. Таким образом, время встречи впоследствии воспринималось как знаковое. Как она писала в стихотворении «Август»:

Кстати, последнее стихотворение, которое Бродский отправил редактору своей последней поэтической книги «Пейзаж с наводнением» Александру Сумеркину, тоже называется «Август».

Евгений Рейн вспоминает так о дне, когда он познакомил Бродского с Ахматовой: «Повез его в Комарово я, предварительно договорившись с Ахматовой. Иосиф захватил с собой фотоаппарат. <���…> Помнится мне, что фотопленка в этот день была отщелкана целиком, и Иосиф подарил мне потом три или четыре кадрика, снятых тогда. После нескольких общесветских минут нас пригласили пить чай. В этот вечер Иосиф читал стихи, <���…> 5 или 6 стихотворений. Я же прочитал только одно, написанное накануне. <���…> Спустя долгие годы я стал припоминать дату этого визита. <���…> Я вспомнил, что весь путь <���…> сопровождался передававшимся репортажем о запуске в космос Германа Титова. А он совершил свой космический рейс 7 августа 1961 г.» [157] Рейн Е. Сотое зеркало. http://ahmatova.niv.ru/ahmatova/vospominaniya/rejn-sotoe-zerkalo.htm .

В предыдущем столетии «железная дорога изменила все течение, все построение, весь такт нашей прозы», — писал Мандельштам в «Египетской марке». Теперь же первые космические полеты давали ощущение изменившихся масштабов вселенной и возможностей человека. Это ощущение непосредственно отражается в поэзии Бродского, так что отмеченная Рейном деталь поездки очень хорошо встраивается в картину его литературной биографии.

В беседе с Соломоном Волковым Бродский вспоминает, что после этого визита побывал на даче Ахматовой еще несколько раз вместе с Рейном и Найманом, но эти встречи помнит не очень отчетливо, поскольку до определенного момента не придавал им особого значения. «В те первые разы, когда я к ней ездил, мне, в общем, было как-то и не до ее стихов. Я даже и читал-то этого мало. В конце концов, я был нормальный молодой советский человек. „Сероглазый король“ был решительно не для меня, как и „правая рука“, „перчатка с левой руки“ — все эти дела не представлялись мне такими уж большими поэтическими достижениями. Я думал так, пока не наткнулся на другие ее стихи, более поздние» [158] Волков C. М. Диалоги с Иосифом Бродским. C. 225. .

Поворотную точку в своем отношении к Ахматовой он описывал так: «На протяжении двух или трех месяцев впоследствии я продолжал наезжать в Комарово, либо сам, либо с кем-нибудь из моих друзей, и навещал Анну Андреевну. Но это носило характер скорее вылазок за город, нежели общения с великим поэтом. Во время этих встреч я показывал Анне Андреевне свои стихотворения, которые она хвалила, она мне показывала свои. То есть чисто профессиональный поэтический контакт имел место. Это действительно носило скорее характер поверхностный. Пока в один прекрасный день, возвращаясь вечером из Комарово, в переполненном поезде, набитом до отказа — это, видимо, был воскресный вечер. Поезд трясло как обычно, он несся на большой скорости, и вдруг в моем сознании всплыла одна фраза, одна строчка из ахматовских стихов [далее в интервью Бродский поясняет, что это была строчка „Меня, как реку, / суровая эпоха повернула“. — Д. А.]. И вдруг в какое-то мгновение, видимо, то, что японцы называют сатори или откровение, я понял, с кем я имею дело. Кого я вижу, к кому я наезжаю в гости раз или два в неделю в Комарово. Вдруг каким-то образом все стало понятным, значительным. То есть произошел некоторый, едва ли не душевный, переворот» [159] Интервью Наталье Рубинштейн. https://www.bbc.com/russian/society/2015/05/150523_brodsky_interview .