Виктор Чувилкин - Девушки в шинелях

Утром в потоке наступавших войск девушки перебрались на западный берег по понтонному мосту, через который перекатывалась темная ледяная вода.

Рассвело. За легкой дымкой тумана послышалось тяжелое урчание моторов.

— Танки?! — с замирающим сердцем вглядывалась Обуховская в туман. — Наши! — обрадовалась она, когда увидела красные звезды на башнях. Обернувшись к Ане, взволнованно сказала: — Наши танки!

Подминая под себя пожухлые стебли прошлогодней травы, «тридцатьчетверка», крутнув гусеницами, остановилась метрах в двадцати. Клубы взвившейся ныли отнесло на Нину. Она прикрыла глаза ладонью.

Откинулся люк, показался черный шлем, а за ним и сам хозяин. Танкист высунулся до пояса и прокричал:

— Девушки, а где тут дорога?

— Да вот она! — показала рукою Нина. — У рощицы!

— А, ясно! Спасибо. Садитесь к нам на броню, по Берлину прокатим!

— Мы с большим удовольствием! — откликнулась Аня.

— Девочки! — подбежала запыхавшаяся Полина. — Снимаемся… Лобковская сказала, что идем на Берлин! — радостно светились ее глаза. — С танками, десантом!

— Товарищ лейтенант! — крикнула Аня, выслушав подругу.

— Что?

— Едем с вами! Берете?

— С такими красавицами хоть на край света!..

Нина сидит на броне между Аней и Полиной, спрятавшись за башню. Аня что-то кричит на ухо Полине. Глаза ее сияют. Но из-за шума двигателя, лязганья гусениц Нине почти ничего не слышно, улавливает лишь одно слово: «Берлин!»

Около них, уцепившись за поручни, расположились разведчики. Один с рацией. Они сидели молча. Только раз, когда танк подпрыгнул, преодолевая каналу, один из них прокричал:

— Крепче держись, Богданов, не то хлобыстнешься за борт!

— И так держусь изо всей мочи, Паша, аж пальцы занемели!

— Ничего, терпи, скоро приедем в пекло — чертей дубасить!

С любопытством разглядывает Нина разбитые, покосившиеся от бомбежек и артобстрела коробки зданий, мимо которых бешено мчится танк. Где-то вдалеке ухают пушки. Над крышами стелется дым. «Горит, проклятый! — шепчет торжествующе Нина. — Вот и настал наш час. Это за все!.. За Невель! За Великие Луки!..» — и крепко сжимает винтовку.

Тротуары засыпаны битым стеклом, осколками кирпича. В вихре от крутящихся гусениц разлетаются фашистские газеты и листовки. На перекрестке перед небольшой площадью «тридцатьчетверка» приостановилась. И в это время с чердака какого-то здания длинно застучал пулемет. Пули веером прошли по асфальту и зазвенели, искрясь, по броне.

В один миг всех будто смело на землю. Нива почти не почувствовала страха: на это не было времени. Они укрылись в подворотне соседнего дома. Туда же забежали и разведчики.

— Девчата, надо пулеметчика снять, — сказал один из разведчиков.

Другой, разглядывая пулевые отверстия на плащ-накидке, выругался:

— Вот падаль недобитая, чуть не угробил!

Аня отвела затвор винтовки, дослала патрон в патронник.

— Где он?

— Вон, чердачное окно! У дома с башенкой, видишь?

— А, вижу! — И повернулась к подругам: — Нина! Полина! Готовы?

— Да.

Грохнул залп трех снайперских винтовок, и стало тихо.

— Молодцы, курносые! А теперь ноги под мышки и жмем дальше! — поправил каску разведчик и первым выбежал из укрытия…

Аня устроилась на чердаке одного из зданий. Здесь наблюдательный пункт запасного полка, с которым девушки вошли в Берлин. Два часа назад тут была Нина, скоро должна подойти и Анина смена.

Она внимательно следит за улицей, окнами и подъездами соседних домов. Ничего подозрительного, все словно вымерло. Мельком взглянула на часы. До смены осталось совсем немного, минут десять.

«А вон и Полина!» — обрадовалась Аня, увидев шагающую по тротуару подругу.

И вдруг в стенной нише соседнего дома что-то шевельнулось. Это насторожило Аню. Присмотрелась…

«Эсэсовец!»

Она различила черную форму и даже Железный крест на кителе и тотчас взяла его на прицел.

Тень стоявшего фашиста шевельнулась. Он чуть-чуть вышел из своего укрытия и взял наизготовку автомат.

— Получай, гад! — Аня плавно нажала на спусковой крючок, на какое-то мгновение опередив фашиста.

Эсэсовец боком упал на тротуар.

Полина юркнула в подъезд и скрылась во дворе. А минут через пять она, тяжело дыша, уже стояла около Ани.

— Ух, батюшки, испугалась как! — едва переводя дыхание, говорила Полина. — Ноги и сейчас дрожат! Спасибо тебе, мой дорогой Чижик! — обняла она подругу. — Спасибо, моя милая Аннушка!..