Иосиф Пилюшин - Снайпер Великой Отечественной

Сергей дернул меня за рукав:

– Глянь, как он, сукин сын, бежит!

Я увидел немца, бегущего по открытому полю к развалинам кирпичного дома. Найденов не успел выстрелить, но немец на мгновение приостановился, выбросил вперед руки, а затем всем корпусом наклонился вперед и, не сгибаясь, ткнулся лицом в землю. С некоторым опозданием до слуха долетел одинокий винтовочный выстрел.

– Фу ты, дьявол! Сидишь, сидишь, ждешь, а появится – так на тебе, из-под носа вырвут…

Найденов закрыл бойницу, взялся за кисет.

– Корчнова ты на обороне не встречал? – спросил Сергей.

– Нет, а что?

– В газете о нем напечатали: мол, здорово Сибиряк воюет. И фотография есть, во весь рост стоит Семен возле своей хлопушки.

Найденов полез в сумку за газетой, но не успел достать ее, как к нам в окоп пришел Бодров:

– Я за помощью: одному не найти немецкого снайпера. Он где-то пригнездился так, что держит под прицелом два траншейных поворота: днем нельзя пройти, ходим только ночью.

– А ты прислушался к звуку выстрелов, откуда он стреляет?

– Нет, а что?

– Как же мы его найдем, если не знаем даже, откуда он стреляет?

– Сережа, ты ведь знаешь волчью повадку фашистов: они в одиночку на охоту не ходят, а целой стаей.

– А у тебя что, нет напарника?

– Нет. Захаров ранен в прошлом бою, еще из госпиталя не вернулся.

Втроем мы ушли в роту Акимова. До наступления полной темноты не сводили глаз с рубежа противника, осматривали внимательно каждую ржавую банку, лохмотья, которые валялись на бруствере немецкой траншеи, но ничто не вызывало подозрения. Где же мог притаиться вражеский стрелок?

В канун годовщины Октябрьской революции всю ночь шел ледяной дождь. Хотелось прижаться к чему-то теплому, согреться… Мы дрожали от холода, но были начеку. На заре дождь прекратился, подул морозный северный ветер. Это было первое ясное морозное утро. Не хотелось думать о том, что в красоте наступающего дня может пролиться кровь, овдоветь женщина, осиротеть ребенок…

– Осип, идем завтракать! Хочется есть, да и варежки как дубленые стали, посушить надо, а то винтовку не удержать, – сказал Найденов и, сняв рукавицы, сунул их под ремень, дыханием согревая покрасневшие руки.

После завтрака Найденов полез на второй ярус нар отдыхать, а я отправился к Романову. В блиндаже командира было тепло и уютно: земляной пол чисто выметен, на столе горела свеча. Романов лежал на деревянном топчане. На груди Петра лежала раскрытая книга. Романов долгим, тоскующим взглядом уставился на меня. Такой взгляд я видел не раз – у тяжело раненных товарищей.

– Иосиф, будь мужественным. Выслушай меня. Вчера Круглов был на торжественном вечере в Доме Красной Армии в Ленинграде, по пути зашел навестить твоего сына… Володеньки больше нет, он убит осколком снаряда 22 октября…

В блиндаже мне стало душно. Не помня себя, я выбежал в траншею… Я не могу об этом писать…

В первых числах декабря, уже по снегу, несколько дней кряду незнакомые мне офицеры тщательно осматривали наши рубежи и позиции противника. На наш вопрос: «Когда начнем наступать?» – командиры отвечали неопределенно: «Зимовать, ребята, под Ленинградом не будем» – и больше ни слова.

Чаще обычного к нам в траншею стали наведываться корректировщики и офицеры-артиллеристы. Они просили показать, какие и где расположены огневые средства немцев. Найденов в свою очередь побывал в гостях у гвардейцев-минометчиков [39] Помимо частей, получивших гвардейское звание за заслуги на поле боя, гвардейскими являлись и все части реактивных минометов. ( Прим. ред .) , которые облюбовали для себя местечко на склоне Пулковских высот.

Все было готово к долгожданному дню – дню наступления. Каждая огневая точка, каждый блиндаж противника были на прицеле наших пушек и минометов.

В ночь на 20 декабря 1943 года к нам на оборону пришли свежие силы; в основном это были молодые бойцы. Они выглядели очень нарядными в своих белых овчинных полушубках, в новеньких серых валенках, с воронеными автоматами. У многих были пулеметы-пистолеты. Повстречались земляки, завязывались дружеские беседы. На помощь защитникам Ленинграда пришли металлурги Урала, оружейные мастера Тулы, автомобилестроители Горького, хлеборобы тверских и вологодских колхозных и совхозных полей. Знакомясь ближе, мы при свете осветительных ракет показывали прибывающим товарищам расположение огневых точек врага, а потом и постреляли вместе. А на рассвете неожиданно пришел приказ: нашему 602-му полку отойти на второй рубеж обороны. Вечером мы уже были в Ленинграде.