Борис Наумов - А почему бы и нет

Трудно сейчас выразить словами те чувства, которые мы ощущали, глядя в окно вагона на мелькающие полустанки, поля и леса, горы и долины. На больших станциях мы старались выйти и вдохнуть воздух неизвестности и свободы.

Может быть, и не стоило бы теперь об этом говорить, но для нас ещё неопытных путешественников, все мелочи казались значимыми. Проехали мы города Барнаул, Рубцовск, Семипалатинск, Усть-Каменогорск. Во время пересадки с поезда на поезд в одном городе, по-моему, в Рубцовске, нам с Геной целую ночь пришлось провести на вокзале. Народу там было много, не думаю, что все ехали на геологическую практику, но присесть и отдохнуть, там было негде. Вокзальный воздух, специфичный для всех вокзалов страны, мутил сознание и требовал от наших лёгких, чтобы обеспечить организм кислородом, работать в полную силу. Мы, то выходили на улицу, то возвращались обратно в зал ожидания, надеясь найти место для ночного бдения. И только глубокой ночью, часть людей сорвалась со своих насиженных мест, и рванулась на проходящий транзитный поезд. Тут нам с Геной повезло, мы нашли даже два свободных деревянных дивана с высокими спинками. Не теряя времени, мы их заняли, растянувшись в полный рост и получая неописуемое удовольствие после длительного брожения по вокзальным просторам.

Ничто не предвещало каких-либо встрясок или происшествий. Я крутился с боку на бок, давая отдохнуть примятой деревянным диваном части тела. Но всё-таки даже так лежать лучше, чем стоять или ходить из угла в угол.

Незадолго до этой поездки, я на сэкономленные студенческие деньги купил неплохие наручные часы. Давно мечтал я об этом и, наконец, получил полное наслаждение от их тиканья. Надо, или не надо было, но я часто поднимал руку с часами и любовался бегающей секундной стрелкой.

Во сне я был, конечно, не такой наблюдательный, и руку с часами опустил вниз так, что она висела, показывая всем мои часики. А они тикали себе и тикали.

Жулья на этом вокзале, так же, как и на всех других, было полно, и они бдительность не теряли — замечали всё, что плохо лежит или хорошо висит. А моя рука была именно в таком висячем положении. Бдительный воришка, увидев мои часы, с противоположной стороны залез под мой диван и нацелился оставить меня без предмета удовольствия. Только он намерился срезать или отстегнуть ремешок, как маленькая девочка на противоположном диване заплакала, мама проснулась и увидела, как под моим диваном лежит человек и пытается бритвой с моей висячей руки срезать часики. После долгой вокзальной и привокзальной беготни я бы не почувствовал хирургической операции на моей руке. Спасибо девочке, она знает, когда надо просыпаться. Мама, не отдавая себе отчёта о последствиях, закричала истошным голосом.

— Воры, держите их.

Проснулись все, кто нашёл себе ночлег на соседних диванах. Я тоже услышал этот устрашающий крик, быстро поднялся, оставив часы в руке поддиванного «хирурга». Я почувствовал, что моя рука совсем не такая, с какой я засыпал на этом ложе — чего-то не хватает.

— Вон он, вон вор, — указала она мне на воришку, который понял, что операция была неудачной, швырнул часы на междиванное пространство и выкатился на другую сторону.

Дежурный милиционер, стоя дремавший возле соседней колонны, быстро подскочил и скрутил руки, ещё не успевшему встать, воришке. Дальнейшая процедура проходила без нашего участия. Я взял часы, но надеть их на руку с помощью подрезанного ремешка, не удалось.

Гена не видел начала операции по снятию часов и оперативного скручивания умелых ручек. Он подошёл ко мне и спросил:

— Что это было?

— Вот, — протянул я ему руку и часы на разрезанном ремешке.

— Что вот? — не понял Гена моего жеста.

— Меня ограбили. Ремешок на часах порезали.

— Зачем? — Видно Гена стоял возле меня, ещё пребывая в сонном состоянии.

— А затем, Геночка, что я — раззява. Хотел подарить свои часики одному местному умельцу. Советую и тебе внимательно следить за своими вещами. Кстати, где они у тебя?

— Вон у того дивана, — показал он в сторону. — Ой, подожди, а где же они? Я только что, проснувшись от крика, видел их, а теперь нет.

Гена быстро шагнул к своему ночному лежбищу и закричал:

— Украли мои вещи! Милиция! Меня обворовали!

Тот милиционер, который забрал любителя наручных часов, отвёл его в дежурку и подбежал к кричащему моему другу.

— Мои вещи три минуты тому назад стояли вот здесь, — объяснял Гена. — Я только вот отлучился на секунду и.