Борис Наумов - А почему бы и нет

— Вы нашли себе постоянное место?

— Да, я геолог, работаю в геологической партии. Худо ли, бедно ли жильём я обеспечен.

— Вот и хорошо, желаю вам удачи.

— Спасибо, и вам всего хорошего.

Я не захотел посещать ещё один приют — «гостиницу» у Гриши… да, и с Григорием встречаться тоже не было никакого желания.

Мне захотелось зайти в гастроном, где, в одном из отделов, работала очень милая, симпатичная еврейка Люда. Мы с Юрой Веткиным зимой частенько заходили, покупали шоколадки и подружились с ней. Никаких личных отношений у нас с ней не было, но, как с хорошим человеком, приятно было поговорить. Мы были знакомы с её отцом, частенько общались с ним, пытались выяснить, как и зачем приехала сюда еврейская семья. Здесь, в Певеке, это были единственные евреи, очень культурные, работящие, добрые люди.

Я проходил мимо кинотеатра, где демонстрировался фильм «Разные судьбы». Раньше я уже видел эту картину, но, чтобы убить время, я решил скоротать его в кинотеатре.

Вечером я пришёл в, уже опустевшую после выезда друзей, свою комнату и сразу завалился спать.

Утром тринадцатого апреля шестьдесят первого года я уже был на стадионе, где меня ждал маленький вертолётик Ми-1. Я сел в кабину рядом с пилотом, потому, что другого отсека там не было. Он дал мне наушники и сказал:

— Надевай.

— Это зачем? — спросил я пилота, когда он и себе стал надевать такие же.

— Здесь сильно шумит, уши закладывает без наушников. Да и для общения могут понадобиться. Ведь, мы будем в полёте общаться?

— Наверно.

— Тогда экипируйся.

Мы взлетели часов в одиннадцать или чуть позже.

Вертолёт затрясло, словно машину на грунтовой дороге. Когда мы поднялись на полётную высоту, лётчик долго сосредоточенно молчал, потом снял гарнитуру, повернулся ко мне и что-то сказал.

— Я ничего не слышу, — ответил я на его обращение.

Он ближе наклонился к моему уху и прокричал:

— Наши запустили космонавта.

— Да?! Вот здОрово!

— Он уже приземлился.

— ЗдОрово! — не нашёл я других слов для выражения восторга. — А кто он? Как фамилия?

— Гагарин, — ответил пилот.

— Татарин? А фамилия какая? — не расслышав пилота, снова спросил я.

— Гагарин, — снова повторил он, почти уткнувшись губами в моё ухо.

— Понял, — прокричал я в ответ.

В связи с плохой слышимостью, я не стал ни о чём больше спрашивать или комментировать. Чувство какого-то совершённого чуда и гордости переполняло меня.

Вот так, находясь почти в «космосе», я впервые услышал о полёте Юрия Гагарина.

Удачный и плодотворный полёт в Певек оставил у меня очень приятные воспоминанья и благодарность за встречу с друзьями и за расслабленность в течение последнего дня.

Когда я с восторгом рассказал коллективу о полёте Гагарина, я не почувствовал ответной эмоциональной реакции. Все здесь уже знали об этом эпохальном событии и успели пережить соответствующие эмоции. Радиоприёмники, работающие в палатках почти круглосуточно, уже донесли сюда информацию раньше меня.

После моего возвращения природа решила взять реванш за отпущенные ею несколько солнечных дней. Закрутилась метель, остались одни воспоминанья о весенних денёчках. Прекратились работы на шурфах, буровые установки так и не заработали. О выходе геологических бригад в маршруты речи не могло быть.

Вынужденные рабочие простои актировались, но не приносили никому удовлетворения. Люди сидели в палатках, играли в карты, домино, шахматы. Палатки полностью покрылись снегом и выглядели как зимовки на Северном полюсе.

Дни шли, я всё с большим и большим нетерпением ожидал ответа из министерства на моё обращение. Обратным адресом я указал Районное геологическое управлении, так, что о получении письма мне могли бы сообщить по рации.

Начальник партии узнав, что я закончил курсы радистов и могу работать как морзянкой на ключе, так и в разговорном режиме, выдал мне радиостанцию и поручил наладить связь с Управлением и с соседними партиями, работающими в этом районе.

Мне доставляло удовольствие выходить в эфир в любое время суток и узнавать новости от соседей или из Певека.

К концу апреля и в начале мая после таяния снегов все работы возобновились, и жизнь в лагере оживилась.

В выходные дни я с одним геологом Максимом я выходил на охоту. Максим — мастер спорта по классической борьбе и был тренером в секциях борьбы, которые я посещал в зимние вечера.

Охота на Чукотке — это что-то особенное. Она отличается от охоты на сайгаков в Казахстане и от охоты в Сибирской тайге.