Виталина Малыгина - Вечно худеющие. 9 историй о том, как живут и что чувствуют те, кто недоволен своим телом

Инна отступила, ей даже стало стыдно за свой эгоизм. Карьера? Работа? Мелкое тщеславие все это и больше ничего по сравнению с будущим ее детей. Кто она такая, чтобы одним махом все это поставить под угрозу?

Отступила, да. Но лучше ей не стало ни на грамм. Даже хуже: пока она мечтала о бегстве в Россию, кормила себя иллюзиями, как они вместе с Эддом начнут там новую жизнь, в сердце теплилась надежда. Теперь надежда оказалась крепко придавленной тяжелой плитой чувства долга. Собственно, дети были главным препятствием, если бы не они, Инна давно бы чмокнула в конопатый нос своего английского мужа и укатила в Москву. Но дети не давали двинуться с места, они были во всем виноваты, этот вывод напрашивался сам собой. И хотя Инна старалась как можно чаще напоминать себе, что детей рожала она сама, по своему желанию, с каждым днем ей все труднее было справляться с раздражением.

Выход нашелся как бы сам собой и оказался совсем простым, даже примитивным. Инна обратила внимание, что более-менее расслабленно и спокойно она чувствует себя, если выпивает за обедом и ужином по бокальчику вина. Сухого, хорошего вина, не какой-нибудь ерунды. От пары бокалов вина беды не будет – так рассуждала Инна, за спиной которой маячили, несколько смущая, папа и дедушка, сильно досаждавшие семье своим пристрастием к водке. Но ведь вино – это не водка, правда? Вино вообще полезно для сердца. Бокал за обедом и бокал за ужином постепенно превратились в пару бокалов за обедом и пару за ужином, потом Инна поняла, что если потихоньку начинать прихлебывать часов с одиннадцати, то к вечеру, когда приходит со службы Эдд, она сама любовь и радость, их супружеская жизнь как будто бы расцвела заново.

Так все и шло до тех пор, пока Инна не встала на весы и не испугалась цифры, которую там увидела. За пять лет брака она как будто забыла о своем теле, которое так много беспокоило ее в отрочестве, на котором она поставила крест в юности, о своем теле, сделавшем выбор за нее, когда в ее жизни появился Эдд и полюбил это тело, несмотря на его катастрофические, куда ни посмотри, объемы. Инна перестала думать о своем теле и даже как будто бы совсем забыла о том, как много проблем оно доставляло когда-то. Но вот она встала на весы, и трехзначная цифра ужаснула ее, а отражение в зеркале вернуло к давно забытому чувству, мучившему ее в юности: она уродина, а вино, без которого уже два года не начинался ни один ее день, сделало ее еще уродливее – ее лицо изменило цвет и выглядело одутловатым…

Инна решила больше не пить. Картинка снова обрела неприятную резкость и отчетливость, тоска оказалась на месте, дети опять бесили до того, что Инна все время обнаруживала себя с руками, сжатыми в кулаки. Трехзначная цифра, обозначающая теперь ее вес, горела в голове будто неоновая вывеска, обозначающая дорогу в ад. Неделя шла за неделей, месяц за месяцем, Инна не пила, только чувствовала, как жизнь ее, так же как и тело, будто песчаный замок, подмываемый водой, тяжело оплывает и теряет форму.

И снова только бегство в Россию казалось ей единственным возможным выходом. Она опять начала искать работу в Москве, надеясь на чудо: после окончания учебы в Лондоне прошло уже больше пяти лет, с каждым годом ее ценность на рынке падала катастрофически. Несмотря на хорошее образование, ей уже не предлагали даже те деньги, на которые она могла расчитывать два года или даже год назад. Карьера, работа, ее мечты с каждым месяцем становились все призрачнее, отчаяние все глубже и безысходнее, тоска все жестче.

В кино в этот момент обычно что-то происходит: встреча с человеком, который переворачивает мировоззрение героини; тяжелое испытание, ставящее под угрозу ее жизнь или жизнь тех, кто ей дорог; в конце концов, божественное озарение или встреча с непознаваемым. Что-то, что может заставить героиню поменять свой взгляд на жизнь, сойти с привычного места, откуда она смотрит на себя и других.

Но Инна не была героиней кинофильма, никакие сценаристы не заботились о том, чтобы судьба поспешила ей на помощь. Ей пришлось выбираться самостоятельно, пользуясь подручными средствами.

Что же было под руками? Острое чувство, что нужный ей поезд проскочил мимо станции, пока она замешкалась, покупая мороженое; понимание, что она сделала странный выбор, выйдя замуж, нарожав детей и застряв в английской дыре, где никому не нужны ее дипломы, статьи и былые успехи; желание что-то сделать с собой и своей жизнью, чтобы не сдохнуть от пьянства; ее большое, некрасивое, но надежное и сильное тело, которое не давало ей возможности лечь лицом к стене, а все время требовало движения и еды, еды и движения.