Константино д'Орацио - Таинственный Караваджо. Тайны, спрятанные в картинах мастера

Караваджо эти правила явно не по душе. Он отходит от канонических изображений, создает новый, оригинальный способ обращения верующих. Его полотна на религиозные сюжеты одновременно скандальны и набожны, и в этом их особая притягательность.

В своей первой картине на религиозную тему «Кающаяся Магдалина» ( см . рис. 17), которая предшествует полотнам капеллы Контарелли, Караваджо выбирает в качестве натурщицы проститутку. С одной стороны, что может быть логичнее – выбрать представительницу древнейшей профессии для создания образа раскаявшейся блудницы, которая в Евангелии омыла ноги Христа и высушила их своими длинными волосами. Магдалина Караваджо вызвала волну скандала, спровоцировав конфликт художника с Ватиканом. Мы узнаем святую на картине благодаря традиционным атрибутам – рыжим волосам, кувшину с миром, однако лицо девушки также было хорошо знакомо: это Анна Бьянкини, куртизанка, известная по протоколам многих судебных дел, свидетельница и участница ссор, драк и разного рода преступлений в районе Кампо Марцио. Среди ее постоянных клиентов были многие живописцы: как-то ночью в июне 1596 года ее арестовали полицейские, пока она прогуливалась с двумя известными декораторами. Спустя некоторое время от нее поступила жалоба на художников Андреа и Наполеоне, а 18 апреля 1597 года ее застали в компании с Просперо Орси и Караваджо в Остерии дель Туркетто. Выбирая эту девушку в качестве модели, Караваджо сознательно идет наперекор предписаниям папы Климента VIII, от всеобщего осуждения художника спасло только то, что полотно предназначалось не для церковного интерьера, а для частной коллекции. Его друг Просперо Орси заручился поддержкой своего родственника Джироламо Виттриче, и картина прошла цензуру. И вот перед нами очередной пример переплетения искусства и реальности: созерцание этого шедевра внушает благочестивые мысли о кающейся святой и в то же время заставляет возмущаться присутствием на картине девушки легкого поведения.

«Мы видим девушку, скрестившую руки на груди, – пишет Беллори о Магдалине, – она сидит в комнате, ее окружают украшения, жемчуга и кувшин с миром». Как всегда у Караваджо, ничто в этой сцене не случайно. Аннетта узнается не только в чертах лица, но и в каждом аксессуаре: художник, похоже, находит удовольствием в том, чтобы ясно показать зрителю – перед ним известная римская блудница.

Приверженность Караваджо методу «с натуры», «без лишних прикрас», позволяет предположить, что и одежда, и украшения – это реально принадлежавшие девушке предметы, а вовсе не плод воображения автора и не дань традиции. Накидка, соскользнувшая с ее плеч на пол – желтого цвета, именно этот цвет выбирали проститутки, чтобы их легче было узнавать на улицах; более того, к этому их обязывал закон, существовавший уже более пятидесяти лет. В XVI веке «честные блудницы» встречались на улицах Рима на каждом шагу, кроме того, они так хорошо одевались, что порой их трудно было отличить от благородных дам. Чтобы как-то регламентировать их присутствие и избежать неловких ситуаций, решением городского суда им было предписано носить желтую накидку. Неслучайно этот атрибут часто сопровождает героинь Караваджо.

Как пишут очевидцы, в те времена «молодая куртизанка одевалась очень роскошно, украшала себя большим числом золотых браслетов и жемчужных ожерелий; естественная красота девушки дополнялась великолепными одеждами, богатыми украшениями, золотыми цепочками – так что она сияла, будто солнце». Однако на картине Караваджо солнце Анны Бьянкини померкло. Магдалина уронила жемчужное колье, а золотая пряжка от застежки, инкрустированной жемчугом, которая должна была закреплять ее желтую накидку под грудью, лежит, сломанная, на полу. Здесь открывается простор для двусмысленного повествования: с одной стороны, Караваджо вводит зрителя в заблуждение, заставляя думать, что девушка добровольно скинула с себя драгоценности, что это знак раскаяния и отказ от мирских богатств. В действительности перед нами совсем другая история. Цепочка и колье явно были сорваны с девушки насильно и брошены на пол – об этом говорят обрывки нитей жемчужного ожерелья. Та же участь постигла и серьги (те самые, что чуть позже мы увидим на Юдифи, убивающей Олоферна) – если приглядеться, уши героини покраснели, то есть серьги были сняты с нее резким движением, свидетельство жестокого обращения. Кто-то явно пытался ухватить девушку за одежду, обнажив в порыве ярости шею и декольте.