Константино д'Орацио - Таинственный Караваджо. Тайны, спрятанные в картинах мастера

Караваджо манит этот район потому, что в нем находятся мастерские художников и лавки ремесленников, сюда нередко захаживают представители знати и путешественники. Здесь находятся дворцы, принадлежащие наиболее влиятельным семьям, и церкви, притягивающие толпы верующих. Привлекает это место и куртизанок: они ловят клиентов между Пантеоном и Пьяцца Навона. Идеальное место для творческого дебюта в Риме.

Первая мастерская профессионального уровня, в которой работает Караваджо во время пребывания в Вечном городе, располагалась в ныне несуществующем переулке Стуфа ди Сант-Агостино, знаменитом благодаря находившемуся там общественному туалету, месту весьма популярному. На противоположной стороне виа делла Скрофа работает Антиведуто Грамматика, его мастерская выходит прямо на Остерию делла Скрофа. В районе Сан-Луиджи-деи-Франчези располагаются парикмахерские братьев Танкони и Пьетропаоло Пеллегрини, а также мастерская Бонифачо Синибальди, мужа Пруденции Бруни, у которой Караваджо будет снимать жилье в 1604 году в переулке Сан-Биаджо. Переулок находится в двухстах метрах от виа делла Скрофа, там же начинается Ортаччо – район проституток. На полпути расположена Остерия делла Лупа, а еще через пятьдесят метров – Остерия делла Торретта, прямо рядом с мастерской Кавалера д’Арпино.

Небольшой район, где все друг друга знают. Эти места и эти лица станут декорациями, на фоне которых будет развиваться блестящая карьера Караваджо.

«Он увидел на улице цыганку и позвал ее с собой, – рассказывает Беллори, – отвел ее в гостиницу и попросил позировать ему. Изобразил он ее гадающей по руке – типичное занятие для женщин данной расы. А затем дорисовал молодого человека, который одной рукой держит шпагу, а другую, сняв перчатку, протягивает гадалке».

В искусстве конца XVI века эта тема была новой. Римляне ненавидели цыган, папы подвергали их гонениям, а бурлескные комедии делали предметом насмешек. Именно из комедий Караваджо черпал вдохновение для своей картины: молодая цыганка на самом деле не читает по руке юноши, а коварно гипнотизирует его взглядом и, воспользовавшись рассеянностью своей жертвы, завладевает кольцом; молодой человек же не замечает обмана – он не в силах сопротивляться ее экзотическому обаянию. В свойственной ему манере, Караваджо уделяет особое внимание деталям, которые позволяют увидеть изображаемую сцену по-новому.

Цыганка одета в традиционное для гадалки платье, с завязанной на плече красной мантией; на юноше коричневый камзол и элегантная шляпа с пером, на поясе висит шпага. Все это – признаки принадлежности персонажей к разным сословиям: она – из кочевников, которые с XV века скитаются по Европе, он – выходец из хорошей, традиционной семьи. В момент их встречи на улице на руках молодого человека надеты перчатки, гадалка вынуждает его снять одну, причем именно с той руки, на которой обручальное кольцо. Тот факт, что кольцо мы видим на безымянном пальце правой руки, а не левой, вероятно, связан с тем, что Меризи изображает сцену отраженной в зеркале. Ценное украшение Караваджо передает легким мазком золотисто-желтого цвета, который едва различим за сплетением пальцев персонажей. Очевидно, что для художника важно показать не столько ловкость рук мошенницы и факт воровства, так часто наблюдаемый им на улицах Рима, сколько искушение молодого человека, очарованного цыганкой. Супружеская неверность, готовность к измене заставляют юношу легко поддаться обману.

Поэт Гаспаре Муртола, посвятивший мадригал этому шедевру, задается вопросом: «Кто же здесь истинный соблазнитель – женщина-искусительница или художник, ее создавший?» Караваджо в мастерстве иллюзиониста не уступает своей героине. Он выстраивает самую настоящую театральную сцену, в которой действия персонажей условны и двусмысленны. Истина происходящего открывается лишь внимательному и вдумчивому зрителю. Художник, подобно фокуснику или театральному режиссеру, отводит каждому из актеров свою роль, выбирает костюмы и декорации, согласно задуманной им схеме.

Качественный скачок в творчестве Меризи происходит в тот момент, когда он наконец может позволить себе оплачивать работу натурщиков; с этого момента появляются большие и сложные полотна, складывается творческий метод, который будет прослеживаться в дальнейшей карьере художника. Этот метод и по сей день остается тайной, картины Караваджо скрывают в себе столько загадочных деталей, что эксперты до сих пор не могут описать его творчество как очевидный и линейный процесс.