Юлиус Вольфенгаут - Черные воды Васюгана [ЛП]

У населения было три дня, чтобы принять решение: остаться или уехать в Румынию. Евреям, большинству жителей Черновица, было трудно сделать выбор: в Румынию идти было рискованно — там официально царил ничем не прикрытый антисемитизм, и каждый еврей воспринимался как замаскированный коммунист; к тому же весь транспорт, в том числе и поезда, был перегружен отступающими румынскими войсками и спасающейся бегством румынской элитой. О Советах, напротив, ничего не знали, потому что пограничная река Днестр плотно отгораживала Румынию от любой достоверной информации, и только слухи о какой-то загадочной стране свободы и равенства ходили по городу. Описанные в листовке кузистов «Дробленый камень» — смелое название напоминало марктвеновское «Журналистика в Теннесси» — известия о зверствах большевиков достигали скорее противоположной цели: явно из пальца высосанные репортажи воспринимались со скептической улыбкой. Если бы мы только могли себе представить! Действительность оказалась в тысячу раз мрачнее, чем наивно-неуклюжие пропагандистские сказки.

Новая власть, между тем, не теряла времени даром: первым и самым главным делом она посчитала сооружение памятника, который будет свидетельствовать о наступлении нового счастливого времени. У этого похвального стремления, однако, было существенное препятствие: в центре города, на Круглой площади (по-румынски «пьятаунирии»), уже стоял построенный румынами памятник, который в свое время таким же образом напоминал счастливое присоединение Буковины к Румынии. (Нужно сказать, что буковинские евреи, несмотря на то, что венский бургомистр Луегер (умер в 1910) в широких кругах провоцировал антисемитские настроения, оставались лояльными австрийскими подданными и позднее испытывали трогательную ностальгию по доброй старой монархии.)

Этот румынский памятник заслуживает отдельного описания: в середине дугообразного каменного основания стояла видимая издалека бронзовая фигура румынского завоевателя, а рядом фигура прильнувшей к нему девочки — духовный образ Буковины. Фронтально памятник смотрелся хорошо, но зрителя, который не поленился бы его обойти, ждало маленькое потрясение: за выпуклой наружной стороной цоколя, как продолжение патриотического мотива, обнаруживалась мощная фигура быка, который — как гербовое животное Буковины — затаптывал австро-венгерского орла. De gusti bus.. . [27]Так вот, новая власть этот памятник снесла: «Ведь все, что возникло, достойно погибнуть» — этому лозунгу большевики всегда неизменно следовали, — и вместо двухсторонней румынской достопримечательности был в prestotempo [28] выстроен обелиск из досок, покрашен серой масляной краской, имитирующей мрамор, и снабжен надписью. Залакированный деревянный обелиск — на самом деле лучшего символа нового порядка нельзя было и придумать. Позднее на этом месте был поставлен памятник основателю Советского Союза.

«1952: маленький памятник Ленину помещен на маленький цоколь. Ленин, как всегда, смотрит сердито и потому сдержанно и театрально-сурово. <���…> И она, ленинская рука, как отдание чести ушедшему немецкому прошлому, указывает на главный банк Советской Украины — требовательно, очень требовательно. Тут же родилась шутка, будто бы он, этот господин Ленин <���…>, таким вот образом, настоятельно указывая правильную дорогу окружающим, говорит им: „Эй, парни, идите, взломайте этот банк, посмотрите, есть ли там вообще что-нибудь внутри, а то, что найдете, возьмите себе — оно по праву принадлежит вам!“» [29]

Этот памятник снесли в 1992-м.

Здесь я должен забежать вперед: ведь сооружение обелиска ассоциируется с другим, более поздним курьезом. В ноябре приближался большой праздничный день, и потому каждый должен был наполниться внутренним восторгом и увидеть радость этого события собственными глазами. На фоне энергичных песенок, что-то вроде «Все обновляет торжествующий Май, сердца наполняя свободой...», которые разрывали осенний день весенним настроением, прорывались энергичные призывы: «Перекрасим всё заново!» Под словом «всё» подразумевалось — упаси Боже! — не что-то банальное типа садового забора или скамеек, а ряд домов на главной респектабельной улице. Ведь через эту улицу, где магазин стоял на магазине, должно было пройти праздничное шествие, и потому здесь не должно было быть ничего, что могло бы омрачить чей-либо взор. Для проведения демонстраций черновицкие торговцы и без того во избежание штрафов содержали свои магазины в полном порядке: все жалюзи, двери, оконные рамы были выкрашены в солидный, сдержанно-коричневый цвет и вряд ли нуждались теперь в обновлении. Но возражать против покрасочной кампании владельцы магазинов не смели, ведь согласно диалектическому закону о переходе количества в качество, если владельцев было много, то потом могло не остаться уже ни одного.