Лев Гомолицкий: Сочинения русского периода. Стихотворения и поэмы. Том I

Дворянский род Гомолиньских (Гомолицких) был старинного польского происхождения [8] Herbarz polski Kaspra Niesieckiego S. J. powiększony dodatkami z poźniejszych autorów, rękopismów, dowodów urzędowych i wydany przez Jana Nep. Bobrowicza . Tom IV (W Lipsku: Breitkopf i Haertel, 1839; Warszawa, 1979), s. 181–183. . К одной из его ветвей (Гомолиньские) принадлежали Станислав, католический епископ Каменецкий (1588–1592), Холмский (до 1600) и Луцкий (до 1604) [9] Polska encyklopedja szlachecka . Tom V (Warszawa: Wydawnictwo Kultury Historycznej, 1986), str. 327; Encyklopedia Katolicka . Tom V. Fabbri – Górzyński (Lublin, 1989), kol. 1282. , пользовавшийся влиянием при королевском дворе в Кракове [10] В. I. Ульяновський. Iсторiя церкви та релiгiйноï думки в Украïнi. У трьох книгах . Книга 2. Середина XV – кiнець XVI столiття (Киïв: Либiдь, 1994), стр. 136. и принимавший участие, в качестве одного из представителей Ватикана, в Брестской унии [11] Oscar Halecki . From Florence to Brest (1439–1596) (Rome: Sacrum Poloniae Millenium, 1958), р. 337. , и Ян Павел (1655–1711), в 1698–1711 епископ киевский [12] Ludwik Grzebień. Słownik jezuitów polskich 1564–1990 . IV. Gm-Jar (Kraków, 1993), str. 18; Teodor Żychłiński. Złota księga szlachty polskiej . Rocznik trzeci (W Poznaniu: Jarosław Leitgeber, 1881), str. 179. . Ветвь Гомолицких, восходившая к внуку основателя рода Леонтию, принадлежала к аристократической верхушке украинского казачества [13] В. К. Лукомский, В. Л. Модзалевский. Малороссийский гербовник . С рисунками Егора Нарбута (С.-Петербург: Издание Черниговского дворянства, 1914; Киïв: Либìдь, 1993), стр. 34. . В XIX в. предки поэта совершенно обрусели и служили в административно-бюрократической системе Российской Империи. Дед поэта Осип (Юзеф) шел по жандармской линии, был назначен начальником Цехановского (по-польски – Цеханувского) уезда [14] См.: Przewodnik warszawski informacyjno-adressowy na rok 1869… Ułożony i wydany przez Wiktora Dzierżanowskiego. Rok pierwszy (Warszawa, w drukarni S. Orgelbranda, 1869), str. 13; Mazowsze północne w XIX–XX wieku. Materiały źródłowe, 1795–1956 . Zebrał i przygotował Janusz Szczepański. (Warszawa: Naczelna Dyrekcja Archiwów Państwowych w Warszawie; Mazowieckie Tow. Kultury – Mazowiecki Ośrodek Badań Nauk. w Warszawie; Pułtusk: Wyższa Szkoła Humanistyczna w Pułtusku, 1997), str. 196. , дослужился до генеральского чина, жил после выхода в отставку в Варшаве и был похоронен там на православном кладбище в квартале Воля [15] Бабка Льва по отцу – судя по рассказу в «Совидце» – принадлежала к знатному аристократическому роду, и дед ее, служивший в царствование Николая I при великом князе Константине, был «грозой Варшавы». .

Из тех же краев Царства Польского – из Плоцка – была семья матери, Зегжда. Но олицетворяли они собой диаметрально противоположный фланг польской общественности, и познакомилась мать поэта с будущим своим мужем в Пензе, куда ее деда сослали за участие в польском восстании 1863 года. Семья ее была большая – она была 8-м ребенком. В книге Dzikie muzy (Дикие музы), написанной в 1967 и вышедшей в Польской Народной Республике в 1968 году, Леон Гомолицкий представил детали, освещающие героические эпизоды жизни семьи Зегжда [16] В официальных российских документах мать поэта звали не Адель Станиславовна, как у Гомолицкого в печатных воспоминаниях, а Аделаида Степановна. Имя Аделаида попадается и в некоторых его послевоенных анкетах. , связанные со своими дедом Станиславом и двоюродным прадедом – дядей Станислава, адвокатом Войцехом Зегжда, который руководил конспиративной организацией борцов за польскую независимость в Плоцке и возглавил в ночь с 22 на 23 января 1863 года закончившуюся поражением атаку на караульное помещение русской армии. Перед лицом неминуемого ареста он покончил с собой. Самого же Станислава, участника молодежной подпольной организации, сослали вглубь России. Некоторые из этих деталей, однако, вступают в противоречие с содержанием первой главы писавшегося в начале Второй мировой войны и оставшегося неопубликованным романа в стихах «Совидец», где отец Адели изображен «полу»-ренегатом, открестившимся от католичества и Польши (и за это проклятым своей матерью), но втайне сохранившим к ним привязанность и потому страдающим от вступления дочери в брак с «русским».