Валерий Чумаков: Сытин. Издательская империя

– Ну что, брат, служить пришел? Служи, брат, усерднее. Себя не жалей, работай не ленись, раньше вставай, позднее ложись. Грязной работы не стыдись, себе цены не уставляй – жди, когда тебя оценят. Базар цену скажет.

Пришел хозяин, старец почтенного вида, истово помолился на образа. Ему подали мое письмо. Посмотрел.

– Ну что же, ладно. Возьмите его, Василий Никитич, – сказал он главному приказчику. – Что-то он больно велик ростом. Эй, парнюга, вот тебе наставник – Василий Никитич. Служи честно и усердно – будет хорошо.

Я низко поклонился и стал на указанное место к двери, где и стоял бессменно четыре года» [5] И. Д. Сытин, «Жизнь для книги», Москва, 1978. .

Мальчишка четко воспринял указания как хозяина, так и наставников. Трудился честно, от работы не увиливал, точно выполнял все, что ему поручали. Бегал за водой, мыл лавку, начищал сапоги, раздувал самовар, чистил одежу, стоял на дверях, впуская и выпуская покупателей. Иногда его допускали покрутить ручку литографической машины, на которой Шарапов печатал свои лубки. По воскресным и праздничным дням купец брал мальчонку с собой на утреннюю службу в Успенский собор. Жил Ванька тут же, у хозяина, с ним и столовался. Пятнадцатилетний подросток воспринимал хозяина как отца, слушался его как отца, все делал лишь с его благословения и поэтому не стоит удивляться тому, что уже вскоре и сам Шарапов стал относиться к мальчишке, как к сыну. Это был тем естественнее, что своих сыновей, а значит и наследников, у него не было, а были лишь две дочери. Чем дальше, тем больше парню доверяли. Ему поручили чистить и хранить дорогую серебряную посуду, посылали с деньгами и за деньгами к другим купцам, поручали принимать и отпускать товар. И все это Ванька делал быстро и аккуратно. Не только хозяин, но и приказчики и работники маленькой литографии не могли нарадоваться на расторопного помощника. Уже через год он стал при купце камердинером и даже больше того – доверенным лицом. Кроме книг и мехов у Шарапова была еще одна, не столь видная торговля: старик покупал и продавал старинные иконы. Об этом знал довольно небольшой круг людей, в основном – коллекционеров. Дома купец держал очень дорогие вековые образа в золотых и серебряных окладах, инкрустированных драгоценными камнями. И камердинеру было поручено заботиться о них, стирать пыль и чистить оклады. Это было знаком самого высокого доверия, ведь некоторые из икон стоили целого состояния и молодой Ванька знал это прекрасно. И ценил.

Престарелый уже Шарапов любил поучать, а Ванька – любил слушать, поэтому они составляли идеальную пару, когда вечером, расположившийся в кресле купец четко и медленно объяснял юнцу, как надо делать жизнь. Ванька слушал стоя, а время от времени, не перебивая, а дождавшись паузы в речи, вставлял вопрос, после которого наставления уходили в новое русло. Стоять и слушать Ванька мог бы часами, благо молодые ноги то позволяли, но Шарапов знал меру и после очередного «наказа», выдавал своему «мальчишке» список рекомендованной к чтению литературы.

Шарапов любил читать и приучал к тому же молодого Сытина. Читал он, в основном, духовные книги и их же считал наиболее подходящими для поднятия духовного и образовательного уровня своего любимца. «В свободные часы читал бы для души хорошие книги, – поучал он Ваньку, – особенно перед сном или в большие праздники» [6] И. Д. Сытин, «Из пережитого» . И Ванька исправно и послушно читал, постепенно все более и более втягиваясь в это, неожиданно оказавшееся довольно увлекательным, занятие. Сначала купец проверял, как ученик выполняет «домашнее задание», устраивал даже настоящие экзамены. И Ванька неизменно сдавал их на хорошо и отлично. Затем проверки перешли на более доверительный уровень: старик просто иногда якобы случайно подсматривал, что именно читает молодой Иван Дмитриев сын. Для комфортного чтения Ваньке разрешалось до 10 часов вечера жечь сальную свечу с обязательным условием ни в коем случае не закапать дорогие старинные фолианты из Шараповской домашней библиотеки.

Книжки так понравились юнцу, что вскоре он уже и не помышлял ни о каких мехах. По вечерам Сытин читал поучения древних старцев, а днем, когда выдавалась свободная минута, вытягивал в лавке из стеллажа что-нибудь из популярной литературы и вновь уходил в чтение. Шарапов об этом знал, но занятию этому не препятствовал. Как мудрый торговец он, напротив, поощрял и это чтение, справедливо полагая, что это необходимо для увеличения продаж. Ибо Ванька частенько и с вдохновением рассказывал забредавшим в лавку полуграмотным крестьянам содержание очередного «романа». Рассказывал столь красочно, что не купить после этого книжку было просто невозможно.