И. Шварёв: Рассказы о прожитом

Мы ждали отправки на Северный фронт, но когда все четыре взвода роты из 250 человек были наконец полностыо укомплектованы, мне вручили предписание: убыть с ротой в город Борисоглебск в распоряжение штаба 9-й армии Южного фронта. Сопровождать роту военный комиссар назначил своего двоюродного брата Феодосия Тюкавина.

Вычегда покрылась льдом, пароходы не ходили, и до Котласа шли пешком. Там нам выделили семь оборудованных нарами вагонов-теплушек с железными печками, а на вопросы о винтовках ответили, что в Котласе оружия нет, оно будет выдано в Борисоглебске. В каждый вагон навозили по большой груде распиленных на чурки, но неколотых дров. Дали топоры. Комендант предупредил: «Не знаю, сколько вам доведется ехать. Дрова не торопитесь сжигать». Он же сказал, на каких станциях нас должны покормить горячей пищей. Привезли к вагонам и раздали бойцам сухие пайки.

Многих призванных родственники провожали до Котласа. При посадке в эшелон возле вагонов замелькали туески с пивом, бидончики с хмельной брагой, бутылки с водкой. Появились пьяненькие. Несколько человек было задержано при попытке высадиться из вагонов с вещами. Комендант ускорил отправку эшелона от вокзала, нас вывезли на какие-то запасные пути за городом. Там командиры взводов сделали перекличку – не досчитались четырех человек. Было у нас еще несколько беглецов и в пути следования до Вятки. После Вятки побеги прекратились – далеко стало добираться домой. Дезертирство в то время было довольно распространенным явлением. Не раз слыхал об этом и от командиров из других губерний.

Во многих книгах и фильмах о Гражданской войне делается упор на страшную неразбериху и беспорядки, которые будто бы царили в те годы повсеместно. Я хочу отметить, что (если не считать отправки маршевой роты на фронт без оружия) по пути в Борисоглебск мы не видели на железной дороге большого беспорядка. Везде чувствовались чьи-то твердые и решительные действия. Наши теплушки без долгого стояния на станциях цепляли то к одному поезду, то к другому. Коменданты и комиссары встречали эшелон, беседовали с бойцами. Раза три или четыре взводы действительно были накормлены в привокзальных столовых не очень сытной, но горячей похлебкой. Патрульные солдаты и матросы проверяли, нет ли в теплушках «цивильных» пассажиров. Фельдшера в халатах, одетых поверх полушубков, осматривали вагоны, ругали за мусор, больным давали лекарства. Больных, надо сказать, выявлялись единицы – северяне народ крепкий. К сухому пайку почти на всех остановках можно было набрать горячего кипятку, сырую воду старались не пить, опасались тифозной заразы. Так и ехали до Борисоглебска больше недели. Скорость у поездов была не теперешняя да и дорога с севера в центр страны оказалась не близкой.

В Борисоглебске мы с Ф. Тюкавиным явились к коменданту. Он ждал нас, только рассматривая бумаги, недоуменно спросил:

– Котлас, где это такой? За Вяткой?.. Что же, с прибытием вас. Людей оставьте пока в вагонах, а вас проводят в штаб.

Из Борисоглебска в тех же теплушках нас повезли к станции Поворино. В штабе дали провожатого и сказали, что в Поворино поезд встретят представители дивизии. На вопрос об оружии занимавшийся с нами штабной командир ответил руганью: «Какого же вы черта ехали к фронту без оружия? Нет у нас сейчас ни винтовок, ни пулеметов! Отправляйтесь в дивизию, там решат, что с вами делать».

На станцию Поворино мы прибыли глубокой ночью. Паровоз сразу же отцепился и ушел назад, оставив наши 7 вагонов на пустых, занесенных снегом путях. Выскочили наружу, оглядываемся. Людей не видно, нигде ни огонька, ни движения. Никто нас не встречает. Провожатый пожимает плечами: «Ничего не понимаю, я сам тут первый раз. Может, это вовсе и не Поворино, а машинист чертов укатил…»

Послали пяток расторопных ребят поискать людей. Они вскоре привели заспанного железнодорожного служащего, и тот сообщил, что неподалеку есть какой-то военный штаб. В этом штабе мы и нашли двух посланных для встречи эшелона кавалеристов. Лошади стояли под седлом, а беспечные конники, разомлев в жарко натопленном помещении, спали на лавках.

Выгрузились из вагонов. В темноте построились повзводно. Я объяснил строю, что мы прибыли в прифронтовую полосу и приказал бойцам оставить на станции все, что будет мешать на марше. Люди без особого сожаления, с шутками, побросали на землю дорожные сундучки, корзины, берестяные туески и прочий скарб, прихваченный в дальнюю дорогу. Все необходимое уложили в заплечные котомки.