И. Шварёв: Рассказы о прожитом

В военкомате с каждым из нас долго беседовали, подробно расспросили и записали сведения о службе, о семьях, о хозяйстве. Интересовались и нашими военными знаниями. Отпуская нас домой, говоривший с нами работник предупредил: «Подгоняйте дела в своих хозяйствах да готовьтесь в Красную Армию. Командиры нам нужны».

Не скажу, что меня обрадовала перспектива нового призыва. Моя крестьянская натура была сильнее сложившейся в стране политической обстановки. Тянуло больше к земле, чем к винтовке. Не хотелось расставаться с Ольгой и с сыновьями. В то же время я принял близко к сердцу разъяснения работника военкомата о задачах Красной Армии. Не мирился в душе с тем, что в Россию могут возвратиться старые порядки. Особенно возмущало появление на севере страны и в других местах вооруженных интервентов из-за границы. Понимал, что за новую жизнь придется воевать.

В сентябре 1918 года меня призвали в Красную Армию.

Положение Советской Республики было в то время очень тяжелое. В наших отгороженных от мира лесами и болотами деревнях люди гадали, удержится ли правительство Ленина в Москве, сохранится ли в стране власть Советов. О радио тогда не имели понятия и в Сольвычегодске. Газеты приходили с большим опозданием. Поэтому мы не сразу узнавали, что делается на Восточном и Южном фронтах, но о положении на севере знал в те дни, наверное, каждый крестьянин нашей волости. Знал он не столько по газетам, сколько от народной молвы. Слухи порой забегали даже вперед событий, пугающе сгущали действительность, порождали панические настроения.

Мы знали, что летом на Кольском полуострове высадился иностранный десант и после захвата Мурманска начал наступление к Архангельску. Знали, что захватившие Архангельск «заморские войска» продвигаются вдоль железной дороги на юг и дошли до станции Обозерской, что другой клин иностранцев вместе с отрядами белогвардейцев направлен вверх по Северной Двине и достигает устья Ваги. Нависла угроза потери расположенного рядом с Сольвычегодском Котласа.

В военкомате нам объяснили обстановку подробнее. Оказалось, что и на железной дороге и на Двине враги остановлены. Спешно созданная и вооруженная группировка на речных пароходах под командованием большевика-рабочего Виноградова задержала продвижение вражеских судов. Сам Виноградов погиб в бою.

Сольвычегодский уездный комиссариат проводил призыв военнообязанных в Красную Армию. Кадровых частей в городе не было, подразделения создавались, как говорится, «на голом месте». Новобранцев, которые раньше не служили в армии, зачисляли в запасной батальон, где они перед отправкой в части должны были пройти кратковременную военную подготовку. Под казарму для этого батальона использовали помещения старинного Введенского монастыря в центре города. Батальоном командовал мой знакомый, капитан старой армии П. Л. Круковский. А мне было приказано срочно сформировать для отправки на фронт маршевую роту из бывших солдат и унтер-офицеров. Если в запасной батальон шли ребята в возрасте от 19 до 25 лет, то в моей роте были и мои ровесники, и старше меня бойцы. Некоторые из них успели повоевать с германцами и австрийцами в 1914—1917 годах.

Уездным военным комиссаром в Сольвычегодске был коммунист Прокопий Алексеевич Тюкавин (впоследствии полковник Советской Армии). При беседе со мной он говорил:

– Теперь, Теребихин, ты красный командир. Мы тут совещались и с уездным начальством и в Совете волости. Смотри, не подведи земляков, постарайся оправдать рекомендации. Поведешь людей воевать за землю, за народную власть, за свободную жизнь. Быть командиром в Красной Армии – это не каждому доверяют. Прочувствуй свой долг!

Формировалась маршевая рота в здании бывшего городского училища, где я учился мальчишкой. Нас неплохо по тому времени обмундировали. Все, у кого своя одежонка оказалась худой, получили шинели, гимнастерки, брюки, ботинки с обмотками. Не знаю, где Тюкавин все это мог раздобыть, видимо, привезли откуда-то старые запасы. Не было только самого главного – оружия. На роту дали с десяток винтовок-трехлинеек, для взводных командиров не нашлось ни одного нагана. Тюкавин заверил, что нас вооружат в Котласе.

Спешное поначалу комплектование роты затянулось до конца октября. Пополнение прибывало не только из Сольвычегодского, а и из других соседних уездов, прибывало медленно, а часть зачисленных в роту бывалых солдат разбегалась по домам. Было такое, из песни слово не выкинешь. Не все мужики дышали революционным духом. Некоторые высказывались откровенно: «Я свое отвоевал. На лешего мне идти под американские и белогвардейские пули?».