Геннадий Табаков - На виражах жизни

Я, вместо ответа, почему-то задал вопрос: «А на каком курсе, быстрее стану офицером?». Ответ был: «На трёхгодичном!»

В голове быстро пронеслись выпускники этого года, на наших глазах из курсантов, как по волшебству, превратившиеся в красивых, как братья – близнецы, офицеров.

Лишний год учиться, чтобы получить высшее гражданское образование не хотелось, тем более что все получат в конце обучения одинаковое среднее военное образование и звание – лейтенант.

И я решил учиться на трёхгодичном курсе. Позднее я пожалел об этом и чтобы получить высшее образование, заочно окончил педагогический институт, но это другая история.

Володя Неговора не поступил, не знаю, что он говорил членам комиссии, но знаю, что многих абитуриентов, получивших одну двойку, вызвали из дома для учёбы из-за получившегося недобора в учебных ротах.

А может он решил поскорее вернуться к полюбившейся ему моей сестре Людмиле, на которой он впоследствии женился. Хорошо помню момент, кода Володя пришёл проститься ко мне.

Я сидел в бытовой комнате роты и мне, впервые в жизни, стригли машинкой голову под нуль. С большим сожалением смотрел на свои черные густые кудри, падающие на пол и колени, понимая, что заканчивается моя вольная кучерявая юность и наступает самостоятельная жизнь в жёстких армейских рамках!

Отдав Володе свою одежду и письмо для родителей, я вышел из комнаты уже в военной форме, которая была чистой, но бывшей в употреблении (БУ). Наш курсантский батальон состоял из двух рот: десятой и одиннадцатой, в которую я и попал.

Командовал ротой среднего роста, скуластый, с пристальным взглядом и звенящим голосом майор Владимир Горкун. Он, по-деловому, подобрал команду для ремонта казармы, в которую попал и я, как художник, основной обязанностью которого было сначала белить, а потом чертить поверх побелки коричневую филёнку, рискуя упасть с четырёхметровой высоты. Так мы работали до конца августа.

Первого сентября 1966 года, как и во всех школах, в училище начались занятия. Накануне нам выдали новенькую парадную форму, с острым запахом нафталина и хрустящие хромовые сапоги.

Шерстяные синие брюки пришлось вручную ушивать самому, благо опыт такой уже был в школьной жизни, а широкие голенища хромовых сапог заглаживать горячим утюгом на деревянной колодке – этому быстро научили старшекурсники.

На торжественном построении училища вынесли Боевое Знамя, и мы приняли Военную Присягу, текст которой выучили так, что и сейчас его чётко помню.

Читая вслух слова присяги, перед лицом своих товарищей, я видел, почему-то, лица мамы, отца, своих родных и близких людей, внимательно слушающих меня, будто боявшихся пропустить какие-то важные слова, а услышав их, с облегчением и одобряюще кивали мне, словно вместе со мной повторяли их, чтобы я ничего не упустил и не нарушил текст священной присяги перед всем Советским народом.

Этот день запомнился на всю жизнь. Нет уже давно Союза Советских Социалистических Республик, а Военная Присяга до сих пор остаётся в силе для меня, как единственная клятва в жизни!

Мой первый курс, моя первая дальневосточная зима… 1966 г.

С принятием Военной Присяги нас поздравил Начальник Училища генерал – майор В. Табакин, и с этого дня начался отсчёт моей календарной военной службы, одновременно с занятиями по изучению военного дела. Но это будет другая история!

И вот позади все волнения и тревоги, связанные с принятием Военной Присяги и началом учебного года в Благовещенском Высшем Танковом Командном Училище, именовавшимся до этого Дальневосточным Танковым Училищем.

Мне, как и моим однокурсникам из двух рот нашего курсантского батальона, пришлось завершать программу трёхгодичного обучения. Параллельно с нами, впервые, началось четырёхгодичное обучение в другом батальоне курсантов, но уже состоявшим из трёх рот.

Так, бывшие абитуриенты с одного палаточного городка, расселились по разным казармам и могли увидеться только в столовой или вечером в свободное время.

Общий вид нашего училища… Моховая Падь

Начну со столовой, именно о ней в первые месяцы учёбы и службы больше всего думалось – наши молодые тела требовали много калорий из-за насыщенного распорядка дня, к которому предстояло привыкать и не все выдерживали это.