Анна Перфилова - Жизнь – всего лишь игра

Есть такое предположение, скорей даже доказанная парадигма в психологии, что в других нас раздражают те недостатки, с которыми мы боремся сами. Объясню на примере: ты спешишь на встречу, приходишь за 15 минут ранее назначенного времени и ждешь. Сначала ты радуешься тому, что пришел даже чуть раньше, но потом, когда стрелки часов пересекают точку назначенного времени, ты уже потихоньку начинаешь злиться. Ты злишься на то, что другие не ценят твое время. Но вспомни себя. Неужели ты никогда не опаздывал и потом не извинялся? Неужели ты всегда приходил вовремя, потому что хотел прийти вовремя? Неужели тебя не злил человек, который в свою очередь делал тебе выговор о твоем опоздании? А сейчас ты, по факту, делаешь тоже самое.

Так вот, друзья, как бы нам не хотелось это игнорировать, нельзя считать себя белым и пушистым и швыряться грязью в других, возвышая при этом себя. Руки-то все равно остаются грязными.

Вообще тяжело говорить о злости. Вернее, говорить легко, сложно сделать попытку действительно докопаться, почему мы так реагируем. У каждого может быть своя причина, которую он порой даже не осознает.

У меня в жизни происходили странные вещи. Я только что вышла замуж и довольно-таки хорошо общалась с родственниками мужа. Они мне искренне нравились: его бабушка и дедушка, я была очень рада увидеть их на нашей свадьбе и поболтать, потому что они действительно очень искренние и интересные люди. Все было бы хорошо, но почему-то некоторое время спустя, как только муж с ними созванивался, и начинал с ними разговаривать, меня это раздражало. Просто ни с того ни с сего. Сначала я просто бесилась и злилась, потом начала включать мозг, потому что эта беспричинная бессильная злоба бралась из ниоткуда и потом еще долго не уходила. Мне хотелось разобраться, что со мной происходит, почему я так реагирую, ведь ничего же не происходит: муж просто разговаривает со своей родней, он их очень любит и дорожит ими. Мне же они тоже нравятся. Что происходит-то? И, разбередив свои мысли, я начала копаться.

Анализировать туннели своего подсознания все равно что разгребать кладовку, в которую годами складываешь всякий хлам. А когда там нужно что-то найти, мы лишь тихонько приоткрываем скрипучую дверь, окидываем взглядом «все это добро» и думаем, что, раз мы как-то без этого жили и было нормально, значит и дальше проживем.

Но мы же все понимаем сами, просто не хотим в этом признаваться. Если мы открыли эту кладовку, значит нам, действительно, в ней что-то нужно на данный момент жизни. Конечно, проще всего сбежать и забить, и изредка вспоминать, что могло бы быть, если б мы нашли то, что искали и вовремя применили. Воспоминания «если бы…» очень любят тянуть в свою сторону прошлого, только это бесполезно, а главное никак, ну просто никак не может изменить наше будущее.

Так вот, взглянув на свою кладезь воспоминаний, эмоций и поступков, я поняла: причина по которой я злилась была, ну, просто на вершине моего открытия и на самом видном месте, можно сказать, просто маячила перед глазами. Я все еще не могла простить свою бабушку, за то, что она умерла. Глубокая обида за то, что она оставила меня, разрушала мое сердце и причиняла нестерпимую боль. Первые два года после ее смерти просто не давали мне покоя: мне снились сны из детства, я могла расплакаться где угодно, лишь только вспомнив ее, безумно скучала по ней. Она была первым человеком, кто беззаветно меня любил и принимал. Она приучала меня к труду, но всегда говорила, что и отдыхать надо. Он могла приготовить все, что я пожелаю, и мы могли до посинения играть с ней в карты, а по ночам смотреть на звезды и рассматривать созвездия. Это она купила мне красивую юбку и блузку на первое сентября в первый класс и очень много вложила в мое воспитание, предоставляя моей личности развиваться в разных направлениях, которые мне были интересны. Даже позволила копать землянку в саду, и даже ничего не сказала, когда я перерубила половину корней у одной яблони. Она любила меня и принимала меня как взрослого разумного человека. За это я ей благодарна. И мне так много хочется ей сказать.

Только я не могу. И поэтому злюсь.

А самый неприятный дискомфорт мне приносит мысль, что я не знаю, как это исправить самой, я не могу ее отпустить, хотя уже прошло немало лет. Но в любом случае, я понимаю, что моя злость никак не относится к родственникам мужа. Если честно, во мне намешаны все эти чувства, и я пытаюсь себя убедить, что хотя у меня уже нет своих бабушек и дедушек, у меня теперь есть они, благодаря ему. Ведь мы стали цельной семьей, когда поженились.