Том Митчелл - С пингвином в рюкзаке. Путешествие по Южной Америке с другом, который научил меня жить

После завтрака я пошел в так называемую комнату для рукоделия, чтобы найти одного из сотрудников школы, который, как мне казалось, мог бы мне помочь.

– Мария, мне нужна ваша помощь, – сказал я после обмена любезностями и пары вежливых фраз о начале нового семестра.

– Por supuesto, señor, чем могу помочь?

– Мария, я нашел пингвина и хотел попросить вас… – начал я.

– Как? Вы нашли пингвина прямо на территории школы?

– Нет, Мария. Пройдемте со мной, я вам покажу.

Мария была экономкой в нашем колледже и отвечала за уборку и стирку. Она начала работать в колледже Св. Георга, когда ей было тринадцать лет, а сейчас ей уже за семьдесят. Учеников и сотрудников школы обслуживали живущие рядом с колледжем женщины, которые стирали вручную. Круг обязанностей Марии постепенно расширялся, и в конце концов ее назначили экономкой школы. Она руководила всеми уборщицами и прачками. Она не имела права на получение пенсии, поэтому должна была работать или до самой смерти, или до тех пор, пока в состоянии работать. В последнем случае ей пришлось бы переселиться в богадельню или какой-нибудь дом престарелых, где за ней ухаживали бы бесплатно. Она не могла выйти на пенсию, потому что не скопила достаточно денег, а сбережения «съела» инфляция.

На примере людей, подобных Марии, я мог наблюдать судьбу тех, кто пострадал от высокой инфляции. «Безрубашечники», или descamisados , работали за деньги, которые очень быстро обесценивались, превращаясь в бумажки. Богатые платили беднякам быстро обесценивающимися деньгами, а свои сбережения держали в чем угодно, только не в местной, постоянно дешевеющей валюте. Из-за инфляции происходило расслоение населения: богатые богатели, а бедные еще больше беднели. Получалось, что, по сути, Мария и сотни тысяч подобных ей «безрубашечников» заплатили за современные и красивые дома, в которых жили богачи Буэнос-Айреса.

Марии было очень интересно взглянуть на то, что я хотел ей показать. Она отложила дела и последовала за мной в квартиру.

Рост Марии составлял около ста пятидесяти сантиметров. У нее была огромная грудь; она страдала от артрита и бурсита. Кроме того, у нее были настолько кривые ноги, что между ними мог бы легко проскользнуть поросенок, но так как поросят в школе не было, проверить мое предположение по поводу поросенка на практике было довольно трудно.

Мария шла медленно, а я начал рассказывать ей о моих приключениях во время отпуска. У нее уже давно болели колени, и она шла переваливающейся походкой, как пингвин. Мария медленно поднималась по лестнице, держась за перила. Она тяжело дышала, и, когда поднялась по лестнице, на ее лице появилась радостная улыбка. Она была рада быть полезной, несмотря на все болезни, от которых страдала, и все трудности, которые пережила. За все время нашего знакомства я ни разу не слышал, чтобы она жаловалась на свою судьбу, и я любил ее, как собственную бабушку.

Она была готова помочь любому, кто просил ее о помощи, и у нее было такое доброе сердце, что все называли ее Санта Мария, то есть святая Мария. Она так сильно любила учеников и молодых преподавателей школы, что, казалось, была готова их усыновить. Я помню, как однажды прачки начали забастовку, и, чтобы Марии не пришлось самой стирать наше белье, я и ученики начали делать это сами. Через две или три недели прачки добились увеличения зарплаты. Произошло это главным образом потому, что матери шестнадцатилетних верзил, учившихся в школе, пришли в ужас от того, что их драгоценные чада будут сами стирать свои трусы (или продолжать ходить в грязных, что было бы еще хуже), поддержали прачек и написали петицию руководству школы, после чего конфликт быстро уладили.

Я открыл выходящую на террасу дверь. Хуан Сальвадор с любопытством осмотрел нас с ног до головы, и, как я и ожидал, сердце Марии мгновенно растаяло при виде пингвина. Она присела, и Хуан Сальвадор подбежал к ней, чтобы получше ее рассмотреть. Я рассказал Марии, как пингвин попал в нефтяной разлив, после чего она, естественно, так к нему прониклась, что захотела и его усыновить. И, замечу, Хуан Сальвадор был совершенно не против того, чтобы о нем заботились, причем это касалось не только Марии, но и всех остальных людей. Она присела на парапет и начала его гладить.

Я спросил Марию, не хочет ли она покормить пингвина, и она не возражала. После каждой съеденной рыбы пингвин энергично хлопал крыльями и тряс хвостом в знак своей благодарности. В общем, мой охотник за рыбой оказался большим специалистом по части амурных дел, и Мария была совершенно очарована пингвином. С тех пор она часто приходила, чтобы покормить его чем-нибудь вкусненьким.