Юрий Толстой - Портреты заговорили…

Нельзя, однако, сказать, что она единодушно признана. Не говоря уже о том, что категорию оперативного управления да и право оперативного управления трактуют далеко не одинаково, в последние годы предпринимаются настойчивые попытки подвергнуть ревизии основные положения концепции А. В. Венедиктова о праве государственной собственности или во всяком случае ограничить сферу ее применения. Вначале И. А. Грингольц, а затем В. А. Дозорцев, В. П. Мозолин, А. А. Рубанов, Л. С. Явич и ряд других ученых стремятся доказать, что концепция А. В. Венедиктова отжила свой срок, что время ее вышло 27. Основной аргумент, который выдвигают ее противники, сводится к тому, что она сложилась в условиях командной экономики, когда права предприятий были более чем куцыми, а хозрасчет носил формальный характер. Ныне же, когда ставится задача перевести управление экономикой на подлинно хозрасчетные начала, наделить госпредприятия и объединения всей полнотой прав, необходимых и достаточных для выполнения стоящих перед ними задач, эта концепция не только не работает, но и становится тормозом на пути расширения самостоятельности, инициативы и ответственности предприятий. Категория оперативного управления подлежит сдаче в архив, а на смену ей должны прийти юридические конструкции, которые были бы адекватны современным условиям хозяйствования, способствовали бы перестройке хозяйственного механизма, переводу экономики на рельсы интенсификации.

Чтобы разобраться в том, насколько обоснована прозвучавшая в адрес концепции А. В. Венедиктова критика, придется совершить небольшой экскурс в общее учение о собственности и праве собственности. Отправляясь от извлеченных из него теоретических положений, мы сможем подвергнуть критической проверке сложившиеся в науке и отраженные в законодательстве представления о праве государственной социалистической собственности.

Собственность покоится на различении моего и твоего. Именно это составляет субстанцию и целеполагание собственности. Возможно ли такое различение применительно к государственной социалистической собственности, субъектом которой признается весь народ, и не означает ли возведение народа в степень такого субъекта выхолащивание из собственности ее сущности, размывание самого понятия «собственность». Если собственность принадлежит всем, то она не принадлежит никому. Не в этом ли одна из причин известной деформации отношений собственности в социалистическом обществе. «Ничейность» собственности влечет ее незащищенность, наплевательское отношение к ней, стремление урвать из нее кусок вопреки основным принципам социализма. Но это только одна сторона дела. Другой аспект метаморфозы, которым отношения собственности подверглись в социалистическом обществе, состоит в том, что люди научились неплохо присваивать (обращать в свою собственность) материальные блага в размерах, намного превышающих их разумные потребности, даже и не владея фабриками и заводами, не будучи держателями контрольного пакета акций или обладателями доходных ранчо. Для этого используются самые различные способы, среди которых и такой, как принадлежность к аппарату управления. В числе других она обеспечивает возможность присвоения материальных благ, которое далеко не всегда соразмерно количеству и качеству отданного обществу труда, а зачастую и вовсе не сопровождается социально полезной отдачей. Таким образом, различение моего и твоего применительно к государственной собственности, да и к иным формам социалистической собственности выступает иногда в проявлениях, искажающих основные принципы социализма. Из недр общества выделяется бюрократический слой, который, используя свою принадлежность к аппарату, стремится сосредоточить в своих руках собственность и власть, получить доступ к общественному достоянию и распоряжаться им по своему усмотрению.

Тот же слой распространяет миф о всесилии государственной собственности, о том, что она все может, ей все нипочем 28. В чем гносеологические корни этого мифа? Дело не только в том, что, благоденствуя за счет государственной собственности, указанный слой субъективно заинтересован в незыблемости существующих порядков, но и в том, что, будучи воспитан в течение десятилетий в условиях командной экономики, когда план нужно выполнять любой ценой, он действительно слепо верит в их незыблемость, не представляет себе, что их можно и нужно модифицировать. Между тем все более очевидно, что государственная собственность должна отстаивать свое право на существование в честном экономическом соревновании с иными видами и формами собственности (в первую очередь кооперативной), функционирующими в социалистическом обществе. А вот это положение многие кадры, которые привыкли действовать по команде сверху, не проявляя ни творческой инициативы, ни хозяйской сметки, не говоря уже о социалистической предприимчивости, не только не хотят, но и не могут переварить. Миф о всесилии государственной социалистической собственности необходимо преодолеть и в теоретических воззрениях на нее, как политико-экономических, так и правовых.