Юрий Толстой - Портреты заговорили…

В центре научного творчества Венедиктова на протяжении всей его жизни находились организационно-правовые проблемы народного хозяйства, главным образом связанные с управлением государственной социалистической промышленностью в СССР. При исследовании этих, как и других проблем, ученому органически было присуще чувство реальности. Он никогда не делал скоропалительных выводов и предложений, тщательно взвешивал каждое свое устное и печатное слово, настойчиво предостерегая против использования таких организационно-правовых форм, которые ранее уже испытывались, но не оправдали себя в практике хозяйственного строительства. Эти предостережения ученого с особой силой прозвучали в период реорганизации управления промышленностью и строительством, проводившейся в пятидесятых годах.

Пожалуй, как никто другой в советской юридической науке, Венедиктов ощущал биение пульса хозяйственной жизни, с поразительной чуткостью улавливал малейшие отклонения практики от заданного курса.

Одним из привлекательных качеств Анатолия Васильевича являлась его постоянная связь с практикой. При всей приверженности к работе над книгой Венедиктов никогда не был чисто кабинетным ученым и тем более ученым-отшельником. С первых своих шагов в науке и до последних дней ученый по самым различным каналам был неразрывно связан с целой армией практических работников, которые пользовались его советами и консультациями, слушали его лекции и доклады и в свою очередь питали его материалом, идущим от самой жизни, от насущных потребностей общественного развития. Этим прежде всего можно объяснить, почему в работах Венедиктова при всей их академичности вы чувствуете дыхание жизни, глубокое понимание задач государственно-правового и хозяйственного строительства и путей их решения.

Глубокой внутренней потребностью Венедиктова, и как ученого, и как человека, являлось постоянное творческое общение его с коллегами и учениками по научной работе. Ученый громадной эрудиции, он мог бы любого из нас подавить запасом своих знаний. Это не мешало ему с одинаковым вниманием и тактом выслушивать советы и пожелания, от кого бы они ни исходили: от седовласого собрата по науке или от аспиранта, или, наконец, от студента, который готовит первый в своей жизни научный доклад. Как самые дорогие реликвии храню я письма и записки Анатолия Васильевича, в которых он просит ознакомиться с такой-то его работой, сделать по ней хотя бы устные замечания, высказать соображения по тому или иному спорному вопросу. Анатолий Васильевич нередко вызывал огонь на себя, оттачивая и проверяя свои взгляды в ходе научных дискуссий.

Наконец, неотъемлемыми качествами Венедиктова являлись его идейная убежденность в правоте нашего дела, глубокая любовь к Родине, подлинный демократизм, нравственная чистота, такт и порядочность.

Воспитанный в демократических традициях, Анатолий Васильевич в юношеские годы участвовал в революционном движении, получив идейную закалку у рабочих Урала и Уфы, в рядах передового петербургского студенчества. Верность демократическим идеалам своей молодости он сохранил на всю жизнь.

Тем, кто недостаточно близко знал Венедиктова, он мог показаться нелюдимым человеком, целиком погруженным в научные занятия и отрешенным от мирских забот. В действительности, однако, внешне суровый облик скрывал человека, который все видел и все понимал, беззаветно любил свою Родину, жил ее тревогами и надеждами, радовался каждому ее успеху, горько переживал ее трудности и неудачи. Анатолий Васильевич был настоящим патриотом в самом лучшем смысле этого слова.

С 1952 г. и до конца жизни А. В. Венедиктов входил в состав Советского комитета защиты мира. В 1959 г. он был награжден Почетной грамотой Всемирного Совета Мира.

Невозможно представить себе Анатолия Васильевича, и как ученого, и как крупную личность, без высоко развитого чувства долга. Это его качество сказывалось во всем: и в том, с какой добросовестностью и пунктуальностью выполнял он свои многочисленные обязанности; и в том, как он ценил не только свое, но и чужое время; и в том, как он буквально по минутам расписывал свой рабочий день.

Будучи человеком большого душевного обаяния и добросердечия, Венедиктов вместе с тем не терпел фальши, угодничества и приспособленчества, особенно в науке. Покривить душой при оценке той или иной работы, выдать тусклую посредственность за подающего надежды ученого или, напротив, очернить пусть и спорное, но талантливое произведение – все это Венедиктов считал несовместимым с самим назначением науки, призванной к отысканию истины.