Сергей Ковалев - На грани

Тут их старший выходит и опять спрашивает: «Кто тут старший?» Я тогда понял, что никакого разговора не получится, и бросился на того, кто ближе всех стоял. Тут и понеслось. Пошла большая массовая драка. Нас мало очень было, но половина из тех, кто пришел с нами драться, были просто лохи, ходившие в эти залы чисто за поддержкой, чтобы их не обижали. Но выезжать на такие мероприятия было необходимым условием всех залов Халиуллина.

В какой-то момент меня окружили человек десять. Там чуть ли не на каждого из нас было по десять человек. Но все знали, кто в нашей компании был боксером, поэтому и внимание было к нам особенным. Каждый делал все возможное, чтобы нас нейтрализовать и сбить с ног. Тогда, под адреналином, все удары, что прилетали ко мне, я даже не чувствовал, только замечал, что что-то касается моего тела, и не более того. Вижу, в меня палка летит, я от нее уклончик и в ответ удар. Словно как тренер учил на тренировке. После каждого защитного действия сам бил много, конечно, и с ног сбивал. Уклоняюсь-бью, ныряю-бью. Где-то ногой пнешь. В общем, как начал, так и работаю. Одного зацепил – упал, другого – тоже упал. Третий за ним. Пацаны тоже рубятся со всеми дай боже. В какой-то момент почувствовал, что кровь идет с головы, понял, что мне голову пробили, как потом оказалось, аж в двух местах.

И тут халики дрогнули и попятились назад. Только потом стало ясно почему. Мы свои припрятанные колы даже в руки не взяли, все слишком быстро началось. У одного из наших пацанов был нож, и он на него насадил их старшего из этого зала, откуда основная масса собралась. У него кровь пошла. Те, кто рядом был, испугались, подхватили его под руки. И начали отступать. Остальные тоже дрогнули и стали убегать.

Обошлось. Никто не погиб. Правда, после этого кипиша встреча у нас была с их старшими, где все всё поняли и дали по рукам. Но медикаменты в больничку пострадавшему пришлось принести.

А у меня и свои проблемы были. Одна сечка небольшая, а вот вторую нужно было зашивать. А зашивать я не мог. Мне через два дня надо было лететь в Италию на турнир. Если бы я пришел к врачу с такой травмой, меня бы зашили, и ни в какую Италию я бы уже не полетел.

Там вообще непростая история была. В 2001 году на юниорской России в Волгограде я вышел в финал, но там меня слили в бою против Ивана Решетникова из Перми. Я боксировал тогда в весе до 75 кг. По официальным результатам того турнира он должен был ехать на первенство Европы по юниорам. За меня заступились тогда люди, хотевшие добиться справедливости, говорили: «Кого вы везете? Ковалев же избил его в одну калитку». Вот тогда и решили послать меня на этот международный турнир класса «A» в Италию. Сказали: выиграешь – поедешь на чемпионат. И вот мне ехать на этот турнир через два дня, а у меня две сечки на голове.

Что мне было делать? Я взял мокрое полотенце, приложил к голове и пролежал с ним всю ночь, чтобы рана хоть как-то затянулась.

Вот так, «лечась» мокрым полотенцем, я и провел почти все время, что мне оставалось до отъезда, а потом с пробитой головой поехал в Италию.

Первый бой там у меня был с поляком. Резвый такой парень. Выскочил на меня в первом раунде с ударом слева. Я сайдстепом [2] Сайдстеп ( от англ. sidestep) – шаг в сторону. ( Прим. ред. ) Более подробно см. словарь терминов. его провалил, но он слегка все же дотянулся до моего подбородка. Я почувствовал, что пропустил совсем легкий удар… и сел на задницу! Нокдаун! [3] Нокдаун – ситуация, в которой боксер под воздействием удара либо упал, либо коснулся пола любой третьей точкой, либо от падения его спасли только канаты. ( Прим. ред. ) Ничего себе! Я удара-то практически не почувствовал, но все равно потерялся от него и упал!

Отсчитали мне нокдаун. Первый раунд закончился. Пришел, сел в угол и тут понял, что у меня происходит что-то странное со зрением. Такое ощущение, будто я в подзорную трубу смотрю. Вижу только какой-то узкий коридор перед собой, шириной с мою голову, а что правее и левее, не вижу вообще. Только все мерцает какими-то яркими вспышками.

Сам не знаю как, но второй и третий раунд по очкам я выиграл, а с ними и весь бой. Когда уже ехали обратно, мне в автобусе совсем плохо стало. Казах один со мной рядом сидел и все со мной поговорить пытался, он в моем весе выступал, жаловался, что его до соревнований не допустили, а мне так плохо, что я и рот толком открыть не могу, только жду, когда же мы наконец доедем и я смогу остаться один.

Когда приехали, я едва успел зайти в свой номер, как меня стало рвать, и рвало минут двадцать. Без остановки рвало, рвало, рвало. Я понимал, что это от того, что мне пробили голову в той перепалке в Челябинске.