Лидия Кобзарь-Шалдуга - Наш сын. По страницам дневника матери

Ещё в дошкольные годы покупались всевозможные атласы, карты, в его комнате всегда висела на стене какая-нибудь большая карта: мира, Урала или области. В книжном шкафу стояли Энциклопедический словарь, Военная энциклопедия, различные словари и справочники, позже в библиотеке Костя уже сам брал различные «Почемучки», всякие научно-популярные книжки.

Весной и летом в выходной день ходили в Детский парк, катались на автодроме, на колесе обозрения, затем Костя с папой летали на высокой цепной карусели. Лена с мамой шли на качели-лодки: не так страшно, зато очень весело было взлетать к ветвям буйно цветущих яблонь – прямо в синеву, в сияющее солнцем небо!

В детском саду на мои вопросы о Косте воспитательница отвечала:

– У меня все дети хорошо себя ведут. А ваш сын очень любознательный и активный, всегда первым откликается на предложение заняться, поиграть. Он и в самом деле с огромным воодушевлением участвовал во всех утренниках и праздниках: был зайкой и мишуткой в новогодних представлениях, танцевал украинский танец и с гордостью всем сообщал: – А я настоящий украинец! Надолго ему запомнился праздник Масленицы или как его тогда называли, Проводы зимы: после сказочного представления всех ребятишек прямо на улице во дворе детсада угощали горячими блинами и катали вокруг двора в санях с лошадью!

С папой в зоопарке Харькова

Однажды осенью папа посадил нас всех в свой мотоцикл «Урал» и повез в лес. Там мы выкопали несколько маленьких березок и рябинок, привезли их и посадили возле нашего подъезда и во дворе детского сада, у веранды, где обычно гуляли дети из Костиной группы. Возле нашего крыльца, под нашим балконом и сейчас красуется единственная в палисаднике рябина, которую Костя посадил и полил в тот же самый вечер вместе с папой.

С рождением Кости размеренность и покой надолго ушли из нашего дома. Невероятная живость, активность, любознательность и непредсказуемость, желание всё узнать, всюду успеть, увидеть и потрогать самому, его бесконечные вопросы иногда утомляли, но и радовали. Его озорство и шалости никогда не были злыми и жестокими, никому не вредили, кроме того, что нарушали покой взрослых, утомляли. «Сядь! Не бегай! Не лезь! Нельзя! Отойди! Кому сказано!..» – такие запреты, такой тон никогда не дадут желаемого результата. Всякие отвлекающие манёвры, строгие окрики отца, терпеливые разъяснения матери мало помогали.

Главное – не уверить проказника в том, что он плохой. Не стоит акцентировать внимание на его озорстве, на проступках и ошибках, а лучше переключить интерес на что-то иное, чтоб шалости не стали для него привычкой, нормой поведения. Нужно всячески убеждать ребенка в том, что он – хороший, поощрять всё положительное в нем и не замечать промахи, если от них никому нет вреда. Костя не был зловредным, а только большим непоседой – от избытка энергии и любознательности. А его шалости происходили от неумения общаться и от желания обратить на себя внимание.

Отправить Костю в школу мы решили с шести лет, потому что в детском саду ему становилось совсем неинтересно, там у него не было настоящего друга, воспитательница Косте не нравилась, не то что в яслях за «Детским миром», – хоть он этого и не понимал, не говорил, но я сама видела. В саду был строгий распорядок и твердая дисциплина, скучные занятия, которые Косте ничего не давали, дома он получал гораздо больше.

В школе, где я тогда вела русский язык и литературу, как раз набирали экспериментальный класс шестилеток. Для них в новой 36-й школе создали идеальные условия. В спальнях и на продленке с ними была воспитательница Елена Андреевна, а в классе на уроках – учительница Любовь Витальевна, понимающая, умная и бесконечно добрая. Как же она любила своих первоклашек, всю душу отдавала любимой работе, кажется, даже с некоторым ущербом для собственной семьи. За несколько дней до школы каждый будущий её ученик получил от неё красивую открытку-приглашение.