Ирина Парфенова - Танец в латах

Первое впечатление всегда самое яркое, и наверное, поэтому картинка сохранилась в памяти на годы. Утреннее солнце только добралось до окон, в его лучах стояла женщина лет 55 с ярко-красными, окрашенными волосами. На ее коричневом платье сияли янтарные бусы. Шел урок литературы, который вела наш классный руководитель Антонина Ивановна Полятыка. В малюсеньком классе было лишь два ряда парт, за которыми сидели десять мальчиков и две девочки. Впрочем, мальчиками я бы их не назвала. Это в моем прежнем классе были 13-летние мальчики, а тут сидели усатые дядьки от 15 до 17 лет.

Свитер из Молдавии – моя гордость тех лет. Такая красота была лишь у фигуристок. 1983 год.

Мама попрощалась и ушла. Я окаменела от ужаса, стоя у двери. Куда я попала? И тут мне придется жить?! Учительница предложила мне сесть за последнюю парту, рядом с рыжим верзилой. Валерка оказался очень спокойным и беспроблемным соседом. Единственное неудобство доставляло сходство наших фамилий, из-за чего зачастую его двойки и тройки ставили мне.

На перемене познакомилась со всеми. Две девочки были неразлучны, как сиамские близнецы, везде ходили парой. Они вместе учились с нулевого класса и сроднились ближе родных сестер. Для Людочки и Верочки я была третьей лишней. Они вежливо отвечали на мои вопросы, но общение у нас как-то нн шло. Но мальчишки приняли меня словно родную.

Вообще, первое, что ошарашило в интернате – семейная атмосфера. В прежней школе было холодно и одиноко. Меня либо не замечали (одноклассники), либо дразнили (мальчишки из других классов). А здесь все приветливо улыбались, спрашивали, как дела и не нужна ли помощь. Где-то через две-три недели я простыла и несколько дней провела дома. По возвращении меня чуть ли не кидались обнимать. Каждый встречный радостно восклицал: «О, Ирочка, вернулась! Выздоровела?» Ну или что-то в этом роде. Я смотрела на абсолютно не знакомых людей и ничего не понимала. Только со временем до меня дошло, что в небольшом коллективе, где училось около 200 человек, а класс из 15 учеников считался большим, по сравнению с тем, в котором всего 7—8 учеников, не могло быть иначе. Представьте себе пионерский лагерь. Совсем иная атмосфера по сравнению со школьной? А в этом «лагере» смена растянулась на годы. Уроки были лишь небольшим эпизодом. Настоящая жизнь кипела за чертой учебного процесса. Впрочем, это я забегаю вперед.

Первая неделя в интернате показалась мне адом. Бесконечная череда лестниц и километры по школьным лабиринтам. Отягчающим условием было заточение в корсет. В той жизни, на воле, невропатологи освободили меня от этой пытки. Ортопеды думали лишь о выпрямлении позвоночника, а невропатологи предупреждали, что при ношении корсета ускоряется амиотрофия мышц. К тому же, лишив такого пациента возможности раскачиваться при ходьбе, отнимаешь способ передвижения.

Но в интернате главенствовали ортопеды, и у них были свои понятия о порядке. Есть искривление? Носи корсет и точка! Как я себя чувствовала в нем? Свяжите человека, оставив немного пространства для ног, чтобы семенил, как гейша, а для полного кайфа обвешайте его мешочками с песком… и пустите побегать по лестницам!

Самым коварным местом оказалась деревянная лестница в столовую, располагавшуюся в полуподвальном помещении. Каждый раз, пытаясь пройти ее, я падала и падала. Если учесть, что питание было четырехразовым, а падения регулярными и неуклонными, то легко подсчитать, сколько полетов было в моем летном списке к концу первой недели. Такими темпами мне и впрямь вскоре мог бы понадобиться ортопед. Разум взял верх над ортодоксальным стремлением к порядку, и меня помиловали. Я получила разрешение не носить корсет. Падения прекратились. Возможно, голова начала лучше работать, освобождение от дополнительной нагрузки позволило яснее мыслить. Я сообразила, что ступени на этом участке слишком узкие, и стала спускаться боком.

Но в ту первую неделю я еле-еле доползала до своей кровати сразу после ужина и ложилась спать в восемь вечера при официальном отбое в десять часов. Все силы уходили на то, чтобы выжить. Мне было не до знакомства с соседками по спальне. Кроме двух моих одноклассниц, там были девочки из класса постарше. Почти каждое утро нас будил страшный грохот. Это девочка, надевавшая на ночь ножные лангеты, от души швыряла ими в шкаф. Личность яркая и талантливая, она отличалась вздорным характером капризной барыни. Вскоре случилось несчастье. Поскользнувшись и упав, она сломала ногу и сначала загремела в больницу, а потом на домашнее обучение. Утренние часы обрели свойственную им тишину.