Марк Табб - Как далеко ты сможешь пройти?

Через пару недель после начала курса реабилитации ко мне пришло напоминание о моей старой жизни. Когда я играл в молодежном составе Penrith Panthers, нашей самой ярой фанаткой была молодая женщина по имени Ронда. Она приезжала на каждую игру Panthers, размахивала флагом клуба и кричала как сумасшедшая. До несчастья со мной она была единственным знакомым мне человеком, прикованным к инвалидной коляске. После одной из наших игр команда устроила вечеринку в клубе через дорогу от стадиона. (Не забывайте, что речь идет об австралийском футболе регбилиг Команда не просто играет в своем городе. У нее есть «клуб», куда может вступить любой из наших болельщиков. Членство гарантирует доступ в клуб, который представляет собой развлекательный комплекс с множеством ресторанов, больших танцзалов и казино.) Там я и познакомился с Рондой. Она попросила меня с ней станцевать. Вообще-то я не слишком хорошо мог танцевать с кем бы то ни было, не говоря уже о человеке в инвалидной коляске. Тем не менее я согласился. Я двигался вокруг нее под музыку, старательно пытаясь попадать в такт, и у нас двоих получился приятный маленький танец.

Я не видел Ронду с тех пор, как Panthers сообщили, что больше не нуждаются в моих услугах. В следующий раз я встретил еев спинальном отделении. Ронда приехала туда для проведения какой-то процедуры. Эта неожиданная встреча вызвала у меня поток воспоминаний о времени, проведенном мною с Panthers. Она вывела меня из состояния дежавю, когда сказала:

– Мне жаль, что ты попал в аварию, Джон.

– Спасибо, Ронда, – сказал я в ответ.

Мы больше ничего не сказали друг другу, просто обменялись парой слов, но эта встреча заставила меня мысленно вернуться к нашему короткому танцу. Честно признаюсь вам: я был очень счастлив, что тогда, несмотря на свое неумение танцевать, не отказал ей в этой маленькой радости. Думая о том вечере, я вспоминал, каким был когда-то. Хотя календарного времени прошло совсем немного, я чувствовал, что теперь живу совершенно другой жизнью. Размышления о себе прежнем лишь умножили мою решимость справиться с травмами и вернуться на танцплощадку на своих двух ногах.

В тот день, который можно считать поистине триумфальным, мне впервые представилась возможность реально и честно оценить свое положение. Я, наконец, добился достаточного прогресса, чтобы самостоятельно выбраться из коляски и пересесть на унитаз. Совершив это простое действие, я оказался далеко впереди многих своих собратьев по спинальному отделению, которым не суждено восстановить контроль над своим мочевым пузырем и кишечником. Я добился гигантского успеха и был чрезвычайно доволен собой, пока не увидел свое отражение в зеркале на стене ванной. Я не узнал мертвенно-бледного, изможденного человека, который вперил в меня ответный взгляд. Мышцы моих рук и ног усохли. Вечно выгоревшие на солнце волосы стали темными. Лицо и тело покрывали шрамы. Я присмотрелся повнимательнее. Тусклые глаза, глядевшие на меня из зеркала, провалились глубоко внутрь черепа. Теперь я понял, почему у всех, кто приходил меня навещать, было такое выражение лица.

Я не мог вынести вида этого незнакомца. Он меня по-настоящему напугал. От одной мысли, что я могу навсегда остаться таким, волна холода прокатилась по позвоночнику до самого его низа или, по крайней мере, до позвонка T12. Кто сможет когда-нибудь заинтересоваться таким типом, как я? Будет ли у меня когда-нибудь жена? Семья? Что за жизнь меня ждет? Когда первоначальный ужас развеялся, я преисполнился еще большей решимости добиться того, чтобы это не стало концом моей истории.

Эти ноги снова будут работать!

Я выберусь из инвалидной коляски!

Я верну свою прежнюю жизнь!

У меня было страстное желание. Была решимость. Я был готов сделать все, что потребуется, чтобы сделать свою цель реальностью.

Если бы только в жизни все было так просто!

Через четыре месяца после аварии я «вышел» из больницы. Это не было похоже на тот триумфальный круг победы, который я рисовал в своем воображении. В мечтах я планировал выйти на своих собственных двух ногах без помощи кого-нибудь или чего-нибудь. На самом деле все произошло не совсем так. Я самостоятельно вкатился в лифт, где всем весом оперся на пару костылей «канадок» и перенес себя из коляски на свои дрожащие ноги. Когда дверь лифта открылась в больничный холл, я подался вперед на костылях, поддерживая вес руками. Левая нога помогала мне удерживать равновесие, в то время как правая тянулась позади, словно на прицепе. Я проковылял через холл мимо регистратуры и вышел через парадную дверь. Оказавшись на воздухе, я кое-как осилил легкий подъем по тротуару к месту, где была припаркована машина. Отец подкатил ко мне коляску, и я рухнул в нее, обессиленный и изнемогающий от боли.