Джеффри Гартен - От шелка до кремния

Разъяренный Чингисхан уединился на вершине холма и три дня с непокрытой головой воздавал молитвы Вечному Синему Небу, приговаривая: «Не я зачинщик беды той; даруй мне силу свершить отмщение» [11] Man, Genghis Khan: Life, Death and Resurrection, 155. . Чингисхан свято верил в духов: так он поддерживал моральные силы или даже оправдывал свои действия.

Около 1219 года Чингисхан вторгся в Хорезм. К тому времени монголы переняли осадные технологии китайцев: в их арсенале были огромные луки, тараны, осадные лестницы и примитивные огнеметы. Стремительная конница в сочетании с тяжелой артиллерией могла быстро сломить любую защиту.

Выступая войной на арабские страны, Чингисхан не знал, во что это выльется. Война охватила всю Евразию вплоть до Восточной Европы, потому что с каждым новым захваченным городом аппетиты воинов росли. Разочарованный малой данью, полученной от Китая, Чингисхан в качестве поощрения хотел завладеть более богатыми западными территориями. Какими бы ни были его мотивы, факт остается фактом: Чингисхан напал на цивилизацию, сравнимую по уровню развития с Китаем и на столетия опережавшую Монголию.

На исламских землях жили арабы, тюрки и персы. Они уже сменили папирус на бумагу. В городах процветали книжные лавки, у богатых семей были большие домашние библиотеки. Арабы перевели греческих и индийских классиков, на идеи которых опирались в своих исследованиях во всех областях науки — от архитектуры до медицины. Однако интеллектуальные достижения не помогли им объединиться против монголов, которые в течение всего пяти лет после падения Хорезма захватили множество городов от Афганистана до Черного моря, в том числе Гургандж [12] Гургандж — арабское название древнего туркменского города Кенеургенч, или Куня-Ургенч (Древний Ургенч). Располагается на севере современного Туркменистана. Прим. ред. (Туркмения), Нишапур (Иран), Мерв (Туркменистан), Мултан (Пакистан) и Самарканд (Узбекистан).

Кампания против мусульман велась с беспрецедентной жестокостью даже по меркам монголов. Солдаты Чингисхана убили десятки тысяч людей в Китае, но в исламских странах жертв было во много раз больше. Монгольская армия делила местное население на тех, кто может пригодиться империи, и тех, кого следовало убить. Во избежание политического сопротивления в будущем Чингисхан обезглавил социальную структуру общества, истребив аристократию, как он это сделал ранее в монгольских степях. Мишенью становился каждый человек, если он происходил из знатного рода или был богат.

Работоспособных, но не имеющих специальных навыков молодых мужчин насильно забирали в армию или использовали в качестве живых щитов. Если перед укреплением был ров, монголы заставляли местных жителей ложиться в канаву и использовали их в качестве моста. Рассказывали, что однажды Чингисхан сварил своих врагов заживо, а из их черепов сделал посеребренные кубки. А как-то схватил русских князей, казнивших монгольских гонцов, приказал уложить их на землю, а сверху накрыть досками, на которые монголы уселись пировать, пока люди под ними медленно задыхались [13] Man, Genghis Khan: Life, Death and Resurrection, 90. . Неизвестно, какие из множества описанных зверств действительно имели место, поскольку Темучжин еще до того, как он стал великим ханом, распространял подобные истории для устрашения врагов [14] Prawdin, The Mongol Empire, 48. . При всем при этом Чингисхан щадил людей с профессией: писарей, астрономов, инженеров, врачей, судей; ремесленников: гончаров, плотников; а еще шутов, вызывая их из других частей империи для работы при дворе.

Продвигаясь все глубже в арабские страны, Чингисхан не забывал отправлять в Монголию караваны с трофеями. Монголы обзавелись предметами роскоши, о которых раньше не могли и мечтать, в том числе металлическими инструментами, персидским фарфором, роскошными тканями и ослепительными украшениями. Новая королевская власть Монголии и ее разросшийся двор превратились в потребителей. Сами монголы практически ничего не производили, а их запросы постоянно росли, и, поскольку они были опытными воинами, им не оставалось ничего другого, кроме как захватывать.

Чингисхан хотел обеспечить контроль над своей растущей империей. Он организовал центральную канцелярию, чтобы регистрировать приказы, переводить их и передавать к исполнению на местах. С каждым новым завоеванием управлять территорией становилось все сложнее, и Чингисхан, поняв, что монголы не сильны в делопроизводстве, обратился к иностранным специалистам из Китая и Персии [15] Man, Genghis Khan: Life, Death, and Resurrection, 195–207. . Например, он взял на службу в качестве советника Елюя Чуцая, происходившего из племени кидани Северного Китая. Елюй изучал астрологию, говорил на монгольском и китайском, знал законы и традиции Поднебесной. Вместе с ним работали и некоторые другие ученые его племени. Чингисхан интересовался и философией. Примерно в 1218 году он вызвал к себе из Китая семидесятилетнего даосского монаха по имени Чан-чунь, имевшего много последователей и почитателей. После трех лет дороги китайский мудрец преклонных лет прибыл наконец ко двору великого хана и провел при нем несколько лет, проповедуя принципы недеяния, аскетизм и медитацию.