Рожер де Дама - Записки графа Рожера Дама

Эта флотилия, слишком плохо сооруженная, чтобы плавать в открытом море, была грозна на лимане, где, несмотря на его большое протяжение, и волны и ветер всегда умеренны. Её поле действия простиралось до носа Кинбурнской косы, на берегу, противоположном Очакову, который генерал Суворов [15] Будущий фельдмаршал Александр Вас. Суворов (1729–1800), «один из самых странных людей того века». «Великий военный муж и великий политик», как пишет Ланжерон в своих неизданных мемуарах, перечисляя выразит. выдающиеся черты его притворного безумия. Альфред Рамбо в беседе, посвященной ему в училище Сен-Сир, приводит избранные работы по библиографии (Armée à travers les ages, 2-e serie, Paris. 1900). защитил от десанта турок, первого неприятельского действия в октябре прошедшего года, военным действием, увеличившим его славу. Флотилия должна была блокировать Очаков и перехватить всяческую помощь, могущую прибыть из Константинополя, а также сражаться совокупно с линейными судами против флота, который попытался бы войти в Борисфен.

Принцу Нассау потребовались две недели, чтобы сделать первые приготовления — необходимые жизненные припасы и вооружения. 24-го апр. мы покинули Херсон, чтобы стать на якорь в маленьком порте Везельском, затем против устья Днепра, а 26 апр. Нассау получил приказ отправиться в Кинбурн для совещаний с генералом Суворовым. Мы отправились с ним на казацких лошадях, сменяя их на каждом пикете, и в то же утро мы прибыли в Кинбурн. Во время беседы генерала Суворова с принцем я подробно осмотрел крепость и её положение относительно Очакова, которое ясно видно с противоположного берега; его положение выясняло причины попытки турок в октябре прошлого года завладеть им: обладание этим пунктом, когда и Очаков находится под тем же владычеством, закрывает вход в Борисфен и выход из него. У турок в то время находилось еще несколько французских инженеров, которые управляли их атаками, но решительный генерал Суворов не допускал иного исхода этой экспедиции, кроме истребления осмелившихся предпринять ее.

Принц Нассау, увлекаемый своею деятельностью и легко перенося все труды, в тот же день возвратился на свой пост, где он день и ночь продолжал работать, чтобы ускорить вооружение флотилии и привести ее в такое состояние, чтобы можно было предпринять что угодно. Князь Потемкин явился 5-го мая и, осмотрев все суда, приняв прошения от пр. Нассау, отдав свои приказы, отправился в Кинбурн осматривать войска. Благодаря его авторитету и страху, которые внушали немедленное выполнение его намерений, его объезды редко являлись необходимыми. Он скоро возвратился и, уезжая на свою главную квартиру, оставил распоряжение провести флотилию в Глубокий лиман в маленький порт, лежащий ниже в Борисфене, более удобный для работ и находившийся ближе к полю грядущих действий.

Я сомневаюсь, чтобы молодые люди, которым пришлось участвовать в первый раз в кампании своей родины, пользовались теми различными наслаждениями, которыми я был окружен: к разнообразию, присущему ремеслу, для меня прибавлялась еще новизна прекрасного путешествия; климат, произведения природы, род войны, образ жизни — всё это одновременно действовало на мое воображение; я не мог предвидеть всего, с чем мне пришлось ознакомиться; я как бы вновь родился взрослым человеком.

11-го мая пр. Нассау получил письмо от генерала Суворова, в котором тот просил 2 вооруженных судна для крейсерования у носа Кинбурна и прекращения сообщения между Очаковым и морем: «Вот вам случай, — сказал мне пр. Нассау, — в ожидании лучшего; хотите взять под свою команду 2 маленьких парусных и гребных судна с двумя 12-ти дюйм. пушками и 500 стрелков. Я вам передаю команду над ними. Отвезите их к генералу Суворову и примите его приказ. Если он не пошлет вас на смерть или не отдаст вас в плен, то, по крайней мере, даст вам возможность к тому; я же пошлю более сильное судно с приказом поддерживать вас в ваших предприятиях, от которого вы, однако, не будете зависеть». Я не мог воздержаться от смеха, выслушивая заманчивые надежды, которые мне подавал пр. Нассау совершенно чистосердечно, и я с восторгом согласился. Я взошел на борт моей маленькой эскадры и с попутным ветром, как бы венчавшим мою первую экспедицию, прибыл в Кинбурн. Генерал Суворов спал, когда я пристал, и так как я не мог его видеть и передать ему имевшееся у меня для него письмо, я тут же велел моим стрелкам высаживаться на берег и разбить палатки на косе; сам я заперся в своей палатке и спокойно уселся писать, велев сообщить мне, когда проснется генерал.