Валерий Сысоев: Групповая гонка. Записки генерала КГБ

Если говорить о своей жизни велосипедным языком — это та самая групповая гонка, с рассказа о которой я начал, и которая длится вот уже восьмой десяток лет. Я благодарен всем, кто был со мной эти годы, кто «раскатывал» меня, выводя на цель, помогал переживать сложные ситуации, и радовался моим победам. Мне повезло: таких людей в моей жизни было немало.

Им эта книга и посвящается.

Семья наша была не то, чтобы бедная, но и не слишком зажиточная. Состояла она из мамы, дедушки и бабушки. Жили мы не в Москве — в Кунцево, тогда это считалось областью. Поэтому в моем паспорте местом рождения официально значилось: Московская область, город Кунцево, Ворошиловский парк. Прямо возле парка — неподалеку от дворца Нарышкиных, стояли бараки, где у бабушки и дедушки была комната и кухня с маленькой терассой. Потом отчим пристроил к бараку еще одну комнатку с терассой — там мы и жили.

Мама моя, Серафима Сергеевна, тоже родилась в Кунцево, была участницей финской войны, радисткой, но после начала Великой отечественной ушла с фронта из-за беременности — я родился 1 июня 1942 года. Отца никогда не знал — меня воспитал отчим Александр Григорьевич. Сам он деревенский, родом из Калужской области. Прошел войну, закончив ее сержантом, но в армии не остался — пересел с танка на грузовик и работал водителем — ездил по Московской области и развозил продукты.

Моя мальчишеская жизнь, как и жизнь всех окрестных мальчишек, так или иначе крутилась вокруг ближайшей деревни Мазилово. Название было очень смысловым: исторически деревня существовала с 17-го века, и по преданиям все телеги, которые с западных деревень везли сельскохозяйственную продукцию в Москву к царскому двору, в обязательном порядке делали в этом месте остановку и мазали колеса дегтем, чтобы те не скрипели на московских улицах. Так и родилось название.

Летом деревня была основным очагом нашей, так сказать, сельскохозяйственной культуры — на полях начинался урожай: картошка, капуста, огурцы, помидоры. Напротив в Мневниках были поля с клубникой, на которые мы совершали налеты по ночам, переплывая Москву-реку с мешочками через плечо. Наедались от пуза, набирали в мешочки ягод и так же вплавь возвращались обратно.

Еще рядом был Мазиловский пруд, возле которого располагалось еще одно историческое место, там делали всевозможные заготовки для Москвы: квасили помидоры, капусту, солили огурцы. В землю были закопаны громадные деревянные бочки, которые охлаждались многочисленными подземными родниками. Когда наступало время развозить продукцию, к пруду начинали съезжаться грузовики, груженые деревянными бочками меньшего размера, их наполняли, и оттуда они отправлялись по магазинам.

В Ворошиловском парке у нашей семьи имелся крошечный приусадебный участок размером в три грядки, где бабушка сажала огурцы, помидоры, какую-то зелень. Кроме этого в сарае держали кур и поросенка, которого дед сам откармливал и сам резал — на Пасху. Часть свиньи шла на продажу, а часть оставалась дома — на праздничный стол.

Всевозможной родни у нас с маминой стороны было много: «Борисовский» клан только по Московской области насчитывал полторы сотни человек. По большим православным и государственным праздникам было принято собираться у кого-то дома, и сборища эти были немаленькими, по нескольку десятков гостей. Сейчас из того клана осталось всего два человека — моя сестра Наташа и ее дочь — Лена.

Бабушка была большой кулинаркой. На Пасху она запекала окорок в печке на дровах, пекла потрясающие пироги, делала домашнюю колбасу, для которой дед ухитрялся где-то доставать конину, в общем, этого праздника с нетерпением ждали все.

Семья постоянно и как бы исподволь приучала к труду. И мать, и отчим, и дед работали очень много. Когда растешь в такой обстановке, очень быстро начинаешь понимать, что жизнь — это не бесплатная вещь, особенно в те послевоенные годы. Мы не были приучены к излишествам, меняли обувь по мере того, как росла нога, и никому даже не приходило в голову задумываться, что родители чего-то недодали. Если у меня и была по тем временам мечта, она, скорее, относилась к категории несбыточных. И называлась «велосипед».