Фабиан Гарин - Командующий фронтом

Сюжетная канва романа соответствует подлинным историческим событиям гражданской войны в Сибири и на Дальнем Востоке. Фабиан Гарин умело использует дневники Лазо, письма, приказы, телеграммы, воззвания. Он точно и к месту вплетает документальный материал в сюжетную ткань романа, и это делает текст строже, доверительнее. Поэтому использованные в романе документы не кажутся инородными, они необходимы для более глубокого раскрытия исторической обстановки и, конечно, образа главного героя. Автор сумел подняться до художественных обобщений и впечатляюще передать пафос той эпохи, исключительные, но типические качества нового человека — военачальника, политика, дипломата — Сергея Лазо.

Фабиан Гарин — сам участник гражданской войны. Он почти ровесник (всего на год моложе) своего героя. И потому так близок ему материал, потому так достоверно повествование. Гарин сам сформировался как личность в ту необыкновенную, суровую эпоху.

Роман держит в постоянном напряжении, но особый внутренний накал ощущается в заключительных эпизодах. Чувствуется все возрастающая тревога за судьбу героя. И это происходит вовсе не оттого, что мы со школьной скамьи знаем о трагической смерти Сергея Лазо. Такое настроение создает внутренняя напряженность художественного полотна романа. В тексте как раз весьма сдержанный и скупой финал. Лишь в эпилоге из рассказа бывшего железнодорожного машиниста мы узнаем о гибели Лазо.

В Сибири и на Дальнем Востоке о Сергее Лазо слагались легенды. Интервенты и белогвардейцы понимали, какую опасность представлял для них этот человек, и потому, используя все: деньги, провокаторов и сыщиков японской и американской разведки, — охотились за ним и за его женой. За его голову была обещана крупная сумма. И в конце концов вероломно заманили в ловушку и расправились — жестоко, инквизиторски.

Казалось бы, острота события той поры могла притупиться. Однако, читая роман, испытываешь досаду, переживаешь за трагический финал. И думаешь: не будь Лазо так доверчив, так отчаянно смел, мог бы не попасть в руки японцев. Ведь он должен был разгадать коварство и хитрость самураев, их прислужников. Если бы, если бы… Это как в детстве во время демонстрации кинофильма «Чапаев» мы, мальчишки, кричали уснувшим в дозоре часовым: «Не спите! Рядом беляки!» Как нам хотелось, чтобы Чапаев доплыл до противоположного берега Урала! Ведь ему оставалось совсем немного…

Вот так и Лазо…

Всего двадцать шесть лет прожил Сергей Лазо. Жизнь этого замечательного человека была как молния — короткая, ослепительная.

В. МУРАТОВ

В жаркий июньский день 1897 года почтовая карета, курсировавшая раз в неделю между Бельцами и Орхеем, как в старину называли Оргеев, остановилась на дороге, уходившей на Новые Езорены. Из кареты вышел человек лет тридцати, с бледным, болезненным лицом. Он был в брезентовом плаще, в соломенной шляпе, спасавшей от палящих лучей солнца, и с маленьким саквояжем в руках. Оглянувшись, молодой человек направился к высокому холму, обогнул его с правой стороны и зашагал к небольшому хутору, стоявшему на пригорке между Новыми Езоренами и Николаевкой.

Барский двухэтажный дом, в котором доживал свой век старый помещик мадьяр Иштван Гасперши, стоял здесь с незапамятных времен. Гасперши весь день слонялся от скуки по заставленным обветшалой мебелью комнатам, на стенах которых висели истрепанные гобелены с вытканными на них охотниками и гончими собаками.

Ни на одной из карт мира хутор, принадлежавший Гасперши, не был отмечен даже крохотной точечкой, но крестьяне Новых Езорен и Николаевки называли его по имени помещика.

Человек в брезентовом плаще степенной походкой прошел в кабинет хозяина и, учтиво поздоровавшись с Гасперши, отрекомендовался:

— Георгий Иванович Лазо, помещик села Пятры, что под Орхеем.

Иштван Гасперши протянул руку и прошамкал беззубым ртом:

— Знаю, знаю, мне вас рекомендовал доктор Чорба.

Кишиневский врач Чорба, занимавшийся не столько врачеванием, сколько маклерскими делами, приносившими ему солидный доход, предложил Георгию Ивановичу, дела которого пошатнулись, продать свою усадьбу в Пятре и купить хутор Иштвана Гасперши.

Георгий Иванович придирчиво осматривал комнаты, прицениваясь к мебели, бродил по саду, заглянул в коровник, на конюшню и наконец приступил к деловому разговору.

— Я переведу вам деньги через Орхеевское кредитное общество, с которым у меня имеются денежные дела, — предложил Георгий Иванович.