Светлана Богословская - Капкан для птиц

Но мужчина в черном свитере сидел молча, внимательно слушал все, что говорили судья и прокурор, никого не перебивал; он больше походил на аристократа, чем на зека. Хотя опытный взгляд определил бы сразу: места не столь отдаленные он уже посетил. Одна маленькая татуировочка красовалась на его руке. Четыре точки в вершинах квадрата, в центре пятая. Что означает: «один в четырех стенах». Картинной галереи из своего тела не сделал, но свое присутствие «там» увековечил.

Пасмурное утро не хотело уступать место не менее серому дню. Было все так же темно и холодно. Состояние дремоты не покидало зал. Каждый боролся с дремотой по-своему. Судья, при очередном ее приступе, старался читать быстрее. Адвокат закрыл глаза под очками и, скрестив руки на груди, делал вид, что внимательно слушает. Обвиняемый подыгрывал им, молча склонив голову. А сам думал: «Сейчас вы все у меня проснетесь!»

Пару раз нервно вскочил со своего места адвокат. Сказал пару дежурных фраз, пытаясь достучаться до правосудия. Но никто не заметил даже, что он вставал, и тем более, что он говорил. Какая разница. Можно подумать, что даже после выступления самого опытного адвоката что-то изменится… А вдруг? Он пригласит человека из тайной комнаты. А лучше в зал зайдет тот, кого считают убитым, и скажет: «Ребята, я жив! А что вы тут, собственно, заседаете?» Все уголовное дело сразу превратится в ложь, чушь, идиотизм. Так тоже бывает. Но это не тот случай. Большинство уголовных дел писаны вилами по воде. Это скорее художественные произведения, где автор долго выбирает главного героя, а потом под него расписывает роли остальных. Может быть вот такой сюжет, а может — и совсем другой. Сюжет зависит от многих факторов. Не буду углубляться в эту тему. О ней можно написать целую книгу. Скажу лишь, что это очень больная для многих тема.

Наконец судья с прокурором устали, их самодовольные, высокопрофессиональные речи утихли, и появилась возможность вставить слово. Слово дали мужчине в черном свитере.

— Ваша честь!

Обвиняемый начал говорить, демонстрируя белые красивые зубы, так несвойственные лицам, посетившим места не столь отдаленные: от курева и чифиря люди там быстро теряют драгоценные жемчужины, и их рот превращается к концу срока в беззубый оскал. А услугами тюремного стоматолога они не пользуются, так как умеют делать все сами, даже удалять зубы.

Видно сразу, что мужчина не злоупотреблял тюремными вредными привычками, чистил регулярно зубы и, скорее всего, планировал жить на воле, а не стать завсегдатаем здешних мест. Заметно было и то, что как ни старался он достойно держаться, но все же слегка нервничал. Мускулы на его лице подрагивали, а во рту сохло.

Судья все же удостоил его своим вниманием, поднял глаза от бумаг, которые перекладывал, и отложил их в сторону. Он понимал, что сказать подсудимому нечего. Но пусть скажет хоть что-нибудь. Право голоса еще никто не отменял.

— Прошу приобщить к моему уголовному делу справку о моей смерти и прекратить против меня уголовное преследование, а дело уголовное закрыть.

Первым проснулся адвокат. Он аж вздрогнул от услышанного. Мужчина в черном свитере достал из заднего кармана брюк вчетверо сложенный листок. Адвокат, согнувшись, быстро просеменил к «клетке», забрал листок и положил его на стол судье.

— Ваша честь! Я присоединяюсь к ходатайству моего подзащитного.

Быстро сориентировавшись в сложившейся ситуации, адвокат понял, что это не блеф, но что это, он так еще и не понял.

— Ты его обыскивал? — шепнул один охранник другому.

— Обыскивал, — пытался оправдаться второй охранник.

— Почему не нашел тогда?

— Не было.

— Откуда взялась?

— Не знаю.

— Тишина в зале! — заорал судья.

Тоже, видно, проснулся. Снял одни очки, надел другие. Видимо, тут было больше диоптрий. Внимательно стал рассматривать бумажку. В зале воцарилась тишина.

За окном наконец-то наступил день, посветлело. Все в зале как-то по-новому посмотрели друг на друга. Личность подсудимого была установлена. Еще в начале заседания. И все, что было написано в справке о смерти, совпадало с данными мужчины в черном свитере. В справке о смерти было написано, что он убит девять лет назад.

В это время года мухи уже не летают, а то бы в зале судебных заседаний услышали их жужжание. В зале воцарилась полнейшая тишина. Такого поворота событий никто не ожидал. Все внимательно следили за судьей, а он зачем-то начал разглаживать мантию у себя на груди, потом стал что-то стряхивать с подола. Понятно, что мантия должна быть чистой, но как ни пытался судья сделать вид, что он абсолютно спокоен, ему это не удавалось.