Ольга Елисеева - Екатерина Великая. Тайная жизнь императрицы

«Уже шесть месяцев как замышлялось мое восшествие на престол, – писала Екатерина Станиславу Понятовскому 2 августа 1762 г. – Петр III потерял ту малую долю рассудка, какую имел. Он во всем шел на пролом, он хотел сломить гвардию, переменить веру, жениться на Елизавете Воронцовой, а меня заточить в тюрьму». Если Екатерина и сгущала краски, то самую малость.

Е. Р. Воронцова. Художник А. П. Антропов

Племянник Елизаветы Петровны взошел на престол после смерти своей венценосной тетушки 25 декабря 1761 г. Она умерла в Сочельник, перед Рождеством, и народ видел в этом особую милость Господа к матушке-государыне, за все свое царствование не казнившей ни одного человека. Насколько простонародье любило Елизавету, настолько не принимало ее наследника. Немедленно по городу распространились слухи, что он тайком держится прежней лютеранской веры, ненавидит русских и желает победы в войне прусскому королю Фридриху II, потому что и сам пруссак. В этих рассуждениях тоже имелась доля правды.

С началом Семилетней войны, в которой Россия выступила в коалиции с Францией и Австрией против Пруссии, Елизавета Петровна ввела наследника в состав совещательного органа – Конференции при высочайшем дворе. Здесь Петр наконец обрел возможность оказать тайную помощь своему кумиру. «Однажды, когда я была у императора, – вспоминала Е. Р. Дашкова о временах царствования Петра III, – он, сев на любимого конька, завел речь о прусском короле, и, к удивлению всех присутствующих, напомнил Волокову (который в предыдущее царствование был первым и единственным секретарем Сената), как часто они вместе смеялись над теми секретными решениями и приказами, которые посылались в действующую армию и не приносили успеха из-за того, что о них заранее сообщали королю».

Первые месяцы самостоятельного царствования Петра III были отмечены волной указов и распоряжений. Казалось, что канцелярия государя захлебывается от дел, в то время как сам Петр вел веселый и беспорядочный образ жизни в окружении голштинских офицеров и придворных дам. В течение нескольких февральских дней 1762 г. император буквально подмахнул три основополагающих указа, начавших сословную, церковную и административную реформы.

«Манифест о вольности дворянства» дал благородному сословию долгожданную свободу от обязательной государственной службы. Секуляризация (отчуждение) церковных земель в пользу государства должна была пополнить средствами оскудевшую казну. Уничтожение Тайной канцелярии – положить конец политическому сыску в стране. Первые два указа были подготовлены уже давно, и лишь из-за колебаний Елизавета не поставила на них подпись.

Датский посол в России А. Шумахер писал: «Я покривил бы душой, если бы сказал, что у этого несчастного государя не было друзей среди русских вельмож». Два крупных придворных клана Шуваловых и Воронцовых попытались приспособиться к новому императору. Племянница канцлера М. И. Воронцова – Елизавета Романовна – стала фавориткой Петра, который даже обещал жениться на ней, разведясь с Екатериной и объявив сына Павла незаконнорожденным. Люди опытные и наторевшие в государственных делах, Шуваловы и Воронцовы проталкивали давно назревшие преобразования.

Однако Петр сам портил впечатление от своего царствования нелепыми и подчас оскорбительными выходками. Его откровенное презрение к православию вызывало неприязнь подданных. Едва войдя в храм, император начинал кривляться, корчить рожи и перебивать священников. Желание государя вынести иконы из церквей, «обрить попов» и нарядить их в сюртуки было воспринято как попытка ввести лютеранство.

Еще менее популярны были действия Петра на внешнеполитической арене. Едва взойдя на трон, он уже заключил с разгромленной Пруссией мир, а затем и военный союз. В Петербург приехал полномочный посол прусского короля, который, по выражению историка С. М. Соловьева, фактически играл роль прусского наместника при русском дворе. Одним росчерком пера Петр не только уничтожил победы России в Семилетней войне, но и поставил страну-победительницу в положение побежденной. Все завоевания были возвращены Фридриху II. Сам император принял чин полковника прусской армии, постоянно носил прусский мундир с пожалованным ему Фридрихом орденом.

Крайне непопулярной была и война, которую новый Петр намеревался объявить Дании, отторгнувшей у Голштинии Шлезвиг. Государь сам хотел отправиться в поход во главе гвардейских полков, которым не доверял и не хотел оставлять в столице. Гвардия не желала покидать Петербург. В городе почти открыто говорили о скором свержении императора.