Виктор Кротов - Навстречу своему лучу. Воспоминания и мысли

Конечно, присутствовал каждодневно изменяющийся узор личных взаимоотношений, частные эмоции по отношению к учителям и предметам. Но и это всё вплеталось в единое представление о моей «классовой», классной среде.

Так что стишок Вакса я вполне мог бы видоизменить для себя:

Что ж, три года так оно и было. И у этого периода было много разных продолжений. Так что благодарность девятому А сохранилась у меня навсегда. Даже стала крепче и осознаннее.

Стержнем нашего девятого «А» был, конечно, «Гемгоич», так мы уплотнили его имя-отчество. А иногда называли его между собой просто Германом. Мы были первыми, у кого он стал классным руководителем. Тогда он только что закончил физико-математический факультет педагогического института. До этого успел получить диплом учителя истории, но по этой специальности рабочих мест не хватало – то ли вообще, то ли для евреев (ведь это была общественная наука!). Поэтому он прошёл дополнительный курс по литературе и русскому языку, однако и в этом амплуа устроиться работать в школу не удалось. Он пошёл учиться снова – и стал математиком.

От него исходила какая-то особая энергия, задорный педагогический энтузиазм. Левитас читал нам огромное количество стихов, не входивших в школьную программу, готов был по-товарищески обсуждать самые нелепые из наших идей. Деньги, которые полагались ему за классное руководство, он отдавал в «фонд класса», созданный из наших крошечных взносов для всяких общих дел. Этим он хотел подчеркнуть провозглашённое им наше классное самоуправление. Молодой, заводной, демократичный, он нас без конца тормошил – и вытормашивал из нас то лучшее, что в нас было. Мы его очень любили.

Вот пример его педагогического вызова. Гемгоич задавал нам на каникулы кучу задач нарастающей трудности и говорил:

– Задание не обязательное. Можно не решать. Но кто решит первую задачу – получит пятёрку. За вторую – две пятёрки… за шестую – шесть.

Многие этот вызов с радостью принимали, я тоже. Обещанные пятёрки он честно выставлял. Это было очень удобно: с запасом пятёрок можно было не особо опасаться случайных отметок пониже рангом, они мало влияли на итоговый результат.

Герман Григорьевич отвечал на все наши вопросы, причём абсолютно честно (важная оговорка для советских времён). Ходил с нами в походы и пел не по-учительски вольные песни.

Всем лучшим, с чем он имел дело, Левитас делился с нами. Например, привёл к нам Исаака Яковлевича Танатара – своего учителя математики. Словно протянул ниточку между поколениями. Для нас? Для Танатара? Для себя?..

Водил нас как-то на Бородинскую панораму и в Кутузовскую избу, что рядом с ней. И с таким удовольствием обо всём рассказывал, что сначала даже удивил нас этим. Потом выяснилось, что он здесь некоторое время работал сразу после того, как закончил исторический факультет и не мог устроиться учителем.

В школе, где во многом тон задавал Левитас, хотелось учиться хорошо, не только по математике, но и вообще. Хотя не так уж легко это получалось. Лишь однажды мне довелось испытать триумф. Было это первое полугодие в десятом или в одиннадцатом классе. Герман Григорьевич пришёл в класс для подведения итогов и задумчиво сказал:

– У нас в этом полугодии только один отличник. И вы вряд ли угадаете, кто это.

Все стали с любопытством озираться на самых талантливых. К ним я не принадлежал. И когда прозвучала моя фамилия, было чрезвычайно приятно. Несколько секунд. Потом школьная жизнь пошла дальше.

Смешной казус случился со мной на выпускном экзамене по алгебре. Отвечал я нормально, но потом Левитас дал мне какой-то пустяковый пример.

– Ну, какой ответ? Быстрее!

Не надо было ему говорить этого. Когда от меня требовали ускорить процесс мышления, это нередко приводило к ступору. Я молчал.

– Ну, Витя, ты же всё прекрасно знаешь!

Наверное, я знал. Но ступор – он и есть ступор. Молчание продолжалось. Левитас решил помочь:

– Тут же всего-то надо возвести восемь в квадрат. Сколько будет восемь в квадрате?

Молчание. Учитель опешил. И догадался, что вопрос надо сделать ещё абсурднее.

– Витя!.. Сколько будет квадратный корень из шестидесяти четырёх?

– А-а-а, – произнёс я и решил пример.

Он поставил мне четвёрку за экзамен и пять в аттестат. Не лишать же человека из-за такого пустяка медали, хотя бы и серебряной.