Гала Дали - Жизнь, придуманная ею самой

Мари-Лор, заметив, что необычный молодой человек (теперь она помнила его имя) не ест, озабоченно поинтересовалась, не болен ли Сальвадор. После первой же фразы Дали остальные гости смолкли, потому что художник заявил, что еще переваривает съеденный дома десерт из стекла и дерева!

– Толченое стекло переварилось легко, а вот дерево… с ним оказалось сложней. Видно, попался мореный дуб или что-то подобное – до сих пор чувствую тяжесть в желудке. Извините.

После этой тирады головы дружно повернулись в сторону Галы, все знали, что они с Сальвадором живут вместе. Умные люди понимали, что Дали дурачится, и просто не могли определить собственную реакцию на его дурашливость.

Если бы у Галы дрогнули губы в усмешке, все вежливо посмеялись бы и на том игра закончилась бы. Но Гала осталась идеально невозмутимой, она серьезно кивнула и подтвердила, что Дали ел на завтрак именно битое стекло и грыз плашку из мореного дуба – любимый утренний десерт.

Гости все же рассмеялись, но это был вовсе не снисходительный смех – игру пары оценили, а они запомнили, что таким способом можно выйти из любого затруднительного положения.

Кстати, картину, висевшую между Кранахом и Ватто, после обеда разглядывали особенно внимательно, а Гала едва успевала диктовать адрес желающим приобрести нечто подобное и договаривалась о визитах.

Вернувшись из Порт-Льигата, Сальвадор и Гала перебрались в крошечную квартирку в рабочем районе на рю Гогэ – одна комнатка для жилья, вторая побольше для мастерской. Но там не было щелей с палец, зато имелись скромная кухня и душ.

Забавно было видеть в таком месте их новых друзей из высшего общества. Друзья появились благодаря все тем же виконту и виконтессе Ноай. В мастерской, где хорошо слышны гудки паровозов, формирующих составы на железнодорожной станции совсем рядом с домом, появлялись принц Фосиньи-Люсенж, законодательницы моды Коко Шанель и Эльза Скьяпарелли, муза импрессионистов Мися Серт, князь Мдивани и еще много кто. Они сами стали наносить визиты и посещать званые обеды.

Это было удивительное время контрастов – Сальвадор и Гала жили в крошечной квартирке, питались весьма скромно, самым большим развлечением, которое могли позволить на свои средства, было посещение захудалого местного кинотеатра, но при этом приятельствовали с высшим светом и бывали на роскошных званых обедах.

В светских гостиных пару считали просто экстравагантной, а их место проживание капризом художника и его Музы. Никто не догадывался, что они просто бедны.

Сальвадор однажды сказал, что смерть от голода в сущности пустяк, если вокруг все убеждены, что вы умираете от несварения желудка, объевшись черной икрой. Гале было наплевать на то, что думают другие, но нередко именно чужое мнение приносило деньги, следовательно, с ним приходилось считаться.

А еще лучше – формировать.

У художника, живущего в крошечной квартирке и пишущего рядом с кухней, картины купят, только если посчитают такой аскетизм капризом гения, а не признаком бедности. Потому на выход в свет наряды от Шанель (главное – не встречаться с мадемуазель слишком часто, она-то помнит свои произведения), взятые напрокат драгоценности (за несколько эскизов, сделанных Сальвадором, а еще за обещание упоминать имя в целях рекламы ювелир согласился давать напрокат), а дома скромность и для богатых визитеров игра в непритязательность.

Сколько раз по вечерам, когда скудное освещение уже не позволяло Сальвадору работать, они сидели при лампе и… плакали. Да, плакали от несправедливости жизни и от того, что приходится экономить на еде, чтобы купить холсты и краски, что кто-то бездарный имеет от рождения достаточно средств для любой жизни, а они двое вынуждены добывать эти средства, временами даже унижаясь.

Никто не знал, как это тяжело – обольщать и обольщать нуворишей – любителей искусства, чтобы купили картину, дали средства на сносное существование! Но при этом требовалось делать вид, что деньги их нисколько не заботят.

Сколько раз такие вечерние слезы заканчивались клятвами: мы будем не просто состоятельны, но богаты! Мир будет у наших ног!

К счастью, для этого не потребовалось предать свое видение мира и свое искусство, Дали никогда не признавал чужие правила, он предпочитал диктовать свои, возводить свое видение в закон. Именно в этом его сила. А сила Галы в том, что она почувствовала это и поддержала.

Гала не повторила ошибку Аны Марии, которая пыталась диктовать Сальвадору, как ему писать, заставляла брата копировать старых мастеров тогда, когда тот уже был готов писать по-своему.