Римма Выговская - История одной семьи

Женя довольно долго был маленького роста: сказывалось, очевидно, голодное военное детство.

Как-то летом мама решила его отправить на каникулы в деревню к родственникам. Ему не хотелось ехать, и, в надежде, что та за него заступится, Женька пожаловался на маму своему старшему тренеру Наталье Николаевне. А она ему вдруг говорит: «Поезжай, Женя, поезжай и постарайся побольше есть гречневой каши». И за то лето Женька и впрямь вытянулся. Очень высоким он не стал, но уже не был маленьким. Он был таким активным игроком и так болел за свою команду, что появлялся на поле даже больным, с температурой. А выиграв и вернувшись домой, буквально сваливался в полубреду. Он играл и в институте, даже когда уже был аспирантом.

Женька был очень благодарным человеком. Всю жизнь в день своего рождения независимо от того, присутствовал Геннадий или нет, чуть ли не первый тост был за него, за Генку, за старшего брата, сумевшего уберечь младшего от возможных ошибок.

Ещё о Женькиной везучести. Когда мы поступали в институт, я не добрала полутора баллов и не прошла по конкурсу. Женька на экзамене по математике схватил «пару». На следующий день он пошёл за документами, но в приёмной комиссии его попросили зайти на кафедру математики. Там ему предложили «сыграть ва-банк»: он тут же сейчас же сдаёт математику ещё раз. Женька решил, что терять ему нечего, и согласился. Его как следует «погоняли» по всем разделам и поставили четвёрку, так он был принят в МИСИС.

Вот и росли мы с Женькой душа в душу. Его друзья были моими друзьями, и моих подружек он тоже привечал.

И, когда вступили в юность, мы продолжали дружить. Я, правда, не знакомила своих мальчиков с Женькой – а он меня со своими девочками знакомил. Если он шёл с девочкой в кино или в театр, он предупреждал: «С нами пойдёт моя сестра». И обсуждению это не подлежало.

Всё изменилось, когда он встретил свою будущую жену. Леночка (так мы в семье звали её с самого начала знакомства) не приняла меня ни в какую! В первый же раз, когда мы с Женькой зашли за ней на каток, она сказалась больной и не пошла с нами. На катке было полно друзей, и мы с Женькой там не были приклеены друг к другу. Как же я удивилась, когда через какое-то время я увидела своего брата в паре с Леночкой!

Так началось наше с Женькой отчуждение. Вскоре они поженились, но подружками мы с Леной не стали, а так – дальними родственниками. Лена была со мной отчуждённо вежлива, не более того. Женька смотрел Леночке в рот, и они начали свою жизнь, в которую мне не было доступа. Я, правда, никогда не была в обиде ни на Женьку, ни тем более на Лену. Уж очень хорошо им было вдвоём! До самой Жениной смерти они не просто любили друг друга, а были влюблены по уши. Женька прожил очень хорошую, счастливую семейную жизнь, и я всегда только радовалась за него.

На похоронах и родные, и знакомые называли его главой большого клана, вожаком стаи. Только мне в этом клане и в этой стае места не было. В принципе, он никогда не забывал, что у него есть сестра, но мы оказались с ним в совершенно разных сферах общения, и это не способствовало дальнейшим нашим родственным, дружеским отношениям.

По молодости они пытались нас с моим мужем Лёвой «учить» жить, несколько хвастаясь, как хорошо живут они, не принимая во внимание того, что мы с Лёвой начинали самостоятельную жизнь с чайной ложки, без всякой поддержки с какой-либо стороны: папы уже не было, а у мамы, которая зарабатывала не бог весть какие деньги, был на руках очень неблагополучный наш младший брат, о котором речь ещё впереди и который, несмотря на своё явное неблагополучие, успел обзавестись семьёй.

Однажды, находясь в глубоком отчаянии – у меня совсем не было денег, а мамы уже не было: она до моих детей не дожила, дети же по случаю болезни оба были дома, не в саду-яслях, и мне абсолютно нечем было их кормить – я, взяв младшего Гришу на руки (ему был год), а старшего Митю за руку, отправилась к брату за помощью, просить в долг до зарплаты рублей пять. Они жили тогда очень далеко от меня: мы на Варшавском шоссе, а им родители Лены купили 2-комнатную кооперативную квартиру на Речном вокзале. И вот я приехала туда, к ним. Они встретили нас очень гостеприимно, вкусно накормили, детей уложили спать, а в ответ на мою просьбу о займе прочли мне целую лекцию о том, как я неправильно живу и с зарплаты не откладываю на книжку ни копейки, а вот они всё время это делают. Они не брали в расчёт, что у них за спиной был глубокий тыл – Ленины родители, вполне успешные, обеспеченные люди. Её отец был кандидат наук и ещё постоянно писал книги по своей специальности (по-моему, он был каким-то металлургом, во всяком случае до конца своей жизни проработал в Институте стали и сплавов). Мать Лены, маленькая хрупкая женщина, тоже имела отношение к металлургии и на заводе чуть ли не заведовала серьёзным цехом. А Лена у них была единственной дочерью, обожаемой.