Римма Выговская - История одной семьи

Но вот она уже собирается уезжать. Естественно, я в крик. Реву, разину рот и сую себе в рот свои кулаки, а мама протягивает мне свой: «На мой, а то тебе мало.» Я реву и реву. Маме надоедает, да и уезжать надо, и она говорит: «Дочка, пить хочется, принеси мне воды». Я с радостью кидаюсь исполнить её просьбу, а когда прибегаю с водой, мамы уже нет, уехала. Меня захлёстывает обида: обманула…

В другой раз помню, как мама приехала летом. Мы гуляли в лесу – в тайге. Пока она нас разыскивала, она набрала огромный букет цветов (она очень любила цветы, всякие). И так и вышла к нам: из-за букета её почти не было видно. Все детишки бросились к ней: «Дай!» И мама раздала цветы всем детям, которые среди этих цветов гуляли, но увидели их только в маминых руках. Мы с Женькой радовались: вот какая наша мама – всех одарила!

Приезжал Генка один в санях на лошади. Солидно с нами здоровался. Мы замечали, что у него новое пальто. «Хорошее», – одобрял Женька. Генка тоже привозил нам гостинцы. У него через плечо висела связка баранок. И опять, как и мама, Генка угощал не только нас, но и других ребятишек. А мы с Женькой снова радовались: вот какие гости к нам приезжают, всем хорошо!

Иногда мама в качестве гостинцев привозила или присылала с Генкой пакетики-порошочки с солью – соли-то тогда не было. И вот в этих аптечных пакетиках мы получали по чуть-чуть соли, и за столом раскрывали их, и приглашали своих соседей по столу чуть присолить свою еду. И опять радовались. Сколько же было поводов для радости!

Однажды Генка приехал к нам не с визитом, а за нами. Мы сели в сани, Генка – на облучок, и мы поехали домой через тайгу. Мы были вне себя от счастья, но вдруг за нами увязалась свора не то собак, не то даже волков. Генка привстал и стал нахлёстывать лошадь, но та и сама летела во весь опор. До дому добрались благополучно.

Почему-то родители часто переезжали с места на место. Например, я родилась в селе Б. Хабык (на каком-то этапе паспортистка исправила это название на Б. Хабынское, так у меня в паспорте и значится), а Женька, родившийся через год, появился на свет уже в другом месте, самый младший брат Вовка – в третьем и т. д.

Помню, в какой-то деревне я в сад шла почему-то одна (может, Женька болел?). Прихожу, меня осматривает садовский доктор, молодой мужчина, и вдруг говорит мне: «Девочка, иди домой и скажи маме, что у тебя свинка, поняла?» Я головой-то кивнула, но ничего не поняла. Мне стало мучительно стыдно: какой же чумичкой я пришла в детский сад, если дядя доктор обозвал меня свиньёй?!»

Я пошла не домой, а на речку. Там я стащила с себя платьице, «выстирала» его в речке, разложила на травке и стала ждать, пока оно высохнет. Там, пригорюнившуюся, меня и нашла мама, которой уже успели сообщить, что меня отправили домой.

Братьев у меня было трое. Старший, Геннадий или попросту Генка, сын мамы от первого брака. Это был настоящий старший брат: в меру с нами строг, но и защитник, и опора. Соберётся он куда-нибудь со двора к своим друзьям-сверстникам, мы с Женькой с обеих его сторон на нём повиснем: «Возьми нас с собой!» Он немножко посопротивляется, а потом берёт нас за руки и вперёд. Его друзья спрашивают: «Чего ты мелюзгу с собой притащил? Ладно бы пацана, а девку-то зачем?» – «Да ладно, – отвечал Генка, – их легче с собой взять, чем отвязаться от них».

И так всю жизнь он был СТАРШИМ братом. И, только когда он умер, недели не дожив до 72 лет, я удивилась: старше меня он был всего на два с небольшим года! 19-го августа 2006-го ему исполнилось бы 72 (умер он 12 августа), а мне 1 января 2007-го стукнуло 70.

О Женьке я уже говорила. Вообще-то он родился в том же, 1937-м, что и я, только 15 декабря (а я – 1 января). Мама же записала его, благо в деревне это было возможно, на 2 января 1938 г. Так что в детстве мы с Женькой свои дни рождения всегда отмечали вместе – 3 января. Папа получал зарплату 2-го числа, и нам выделялись какие-то деньги на это. А уж сам праздник мы с Женькой очень рано стали устраивать самостоятельно, пока родители были на работе.

Женька был главной фигурой в моём детстве, особенно раннем. Он раньше меня пошёл, раньше меня начал разговаривать и очень старательно обучал меня этому.

Если я не знала, как называется то или это, я обращалась к Женьке: «Деня, это тё?» Женька тут же давал мне исчерпывающий ответ, не всегда совпадающий с действительностью. Но переубедить меня было невозможно: «Деня казав». Пока Женька не выучивался говорить правильно, я слог в слог повторяла за ним.