Павел Кравченко: Записки следователя

— Вы не знаете, где отец работает. Я всё ему расскажу.

— Положением своего отца можете меня не пугать. Для меня высший авторитет — закон. Хотелось бы, чтобы и вы, и ваш папа уважали этот закон и строго его выполняли. И в соответствии с ним я вам говорю, что Родион Иванович Петров за ваш выбитый зуб никакой ответственности нести не будет.

— Как это так? — Тунеев даже вскочил со стула.

— А вот так. Он выбил вам зуб в состоянии необходимой обороны.

— Кого ж это он оборонял? На него ведь и не нападал никто!

— Прежде всего он оборонял наш хлеб — народное добро, значит, оборонял не свои, личные, а общественные интересы. Если бы вам пришлось в жизни испытать нужду, как ее испытали Родион Иванович и многие другие в те годы, когда вас еще и на свете не было, то теперь бы вы так не обращались с хлебом, так бы не рассуждали и поняли бы поступок Петрова. Но вы этого не понимаете, вот в чём беда. Так пусть хоть выбитый зуб будет напоминать вам, что нельзя хлебом бросаться. А теперь, если вы не согласны со мной, можете жаловаться на принятое решение. Имейте также в виду, что за случай в столовой будет поставлен еще вопрос о вашей ответственности по указу за мелкое хулиганство. Если судья определит вам пятнадцать суток ареста, то это для вас будет хорошая наука. Все, вы свободны.

После ухода Тунеева Зубов снова пригласил к себе Петрова и сказал ему:

— Родион Иванович, вы не виновны. Народное добро всегда надо защищать от негодяев. Это долг каждого порядочного человека. Глумиться над хлебом у нас не дозволено никому.

Оконченное дело было достаточно запутанным, и от следователя Федора Петровича Зубова потребовало особой щепетильности, нервного напряжения и затрат времени. Размышления, анализы, сопоставления и на работе, и дома заполняли его голову. Усталость чувствовалась во всем организме. Вот почему Зубов, окончив дело, с облегчением вздохнул, потом вспомнил о завтрашнем воскресном дне и решил рано утром пойти на рыбалку. Федор Петрович знал, что на рыбалке отвлекаешься от всех «мирских» дел, а это ему и нужно было, чтобы хоть немного укрепить свою нервную систему.

С работы Зубов зашел прямо к своему знакомому рыбаку-любителю Илье Михайловичу Неверову, который встретил его приветливо.

— Заходи, Федор Петрович. Давненько не встречались. Чего пожаловал?

— Да вот, решил завтра на рыбалку сходить. Возьмешь с собой?

— Чего спрашиваешь, вдвоем веселей будет молча сидеть. А я решил, что ты совсем забросил рыбалку.

— Всё некогда, Илья Михайлович, времени не было свободного. А теперь вот немного разгрузился и прямо к тебе.

— Вообще-то теперь у тебя и без рыбалки рыба есть. У рыбаков путина, говорят, хорошо ловят, в любое время можешь поехать к ним и набрать рыбы.

— Что ты, Илья Михайлович, не езжу я к рыбакам, не побираюсь. Только по работе могу к ним поехать, но не за рыбой, как ты говоришь.

— Ну и зря. Работать следователем у нас и не иметь рыбы! Да тут все к рыбакам ездят: когда они ловят, во многих семьях рыба есть. Одним продают, другим так дают. Да тебе и не поверит никто, что ты за рыбой к ним не ездишь. Это я тебе точно, без иронии говорю, ведь эти традиции тут десятилетиями складывались.

— Неправ ты, Илья Михайлович. Традиции традициями, а закон законом. Если традиция идет вразрез с законом, то она должна немедленно пресекаться, чтобы не стала выше закона, иначе от него пустой звук будет. Знаешь, в свое время Владимир Ильич писал, что законность не должна быть калужской или рязанской, а должна быть единой, всероссийской. Это положение заложено и теперь в нашей законности, поэтому наши подобные «традиции» не могут быть оправданы. То, что разбазаривают у нас рыбу — это преступление, по уголовному праву называется хищением социалистического имущества, а ответственность должны нести не только те, кто дает или продает рыбу, но и те, кто берёт или покупает ее. Кроме того, если и я буду брать таким способом рыбу, то от этого пострадает авторитет наших государственных органов, я не буду иметь морального права вести борьбу с расхитителями и как коммунист запятнаю партию. Вот это какая «традиция». Ну, достаточно, а то получается, что я пришел к тебе лекцию читать, воспитывать тебя. Пусть лучше у нас будет поменьше расхитителей, тогда и я смогу чаще с тобой на рыбалку ходить.

— Ладно, согласен, убедил. Завтра встреча за полчаса до рассвета.

Зубов, попрощавшись с Неверовым, шел домой. И теперь он уже думал не об оконченном деле, не о предстоящей рыбалке, а о состоявшемся разговоре и, возможно, о новом, еще более щекотливом деле…